Никто даже не улыбнулся.
— Составьте дефектную ведомость и придите ко мне, — подсказал Пучков.
— И составлю... Ведь мне же отвечать за жизнь курсантов.
— Вот и отлично, Примете машину и полетите с инструктором на испытания... Ясно?
В последнее время Пучков усвоил по отношению к старшине тот не допускающий возражений тон, который в разговорах с подчиненными обожал сам старшина.
Через несколько минут строй поредел и стал самопроизвольно смыкаться. Кое-кто из стоявших в задней шеренге натягивал комбинезоны. Здесь не строевой смотр, и такие «вольности», за которые Громов бы дал выговор, были в порядке вещей. Пучков, будто не замечая, продолжал давать указания. Через двадцать минут перед Пучковым остался, как всегда, только Миша Пахомов...
— Ну, а вы пойдете в мое распоряжение, — сказал ему Пучков.
Миша прекрасно знал, что это значит: развозить баллоны с воздухом и кислородом, наводить порядок в капонирах и каптерках, смотреть, нет ли в курилках масляных тряпок или дымящихся окурков.
— Надоело мне быть подметалой, товарищ техник. Неужели я хуже всех? — пожаловался Миша.
Пучкову было искренне жаль этого трудолюбивого, но незадачливого моториста: не его ведь вина, что он от рожденья рассеянный. Но ведь какая-то одна забытая в кабине отвертка может заклинить тяги управления и привести к катастрофе... Нет, не место Пахомову на самолете.
— Товарищ техник, — продолжал Миша, — скоро демобилизация. В нашем колхозе разных моторов много. Я моторист, колхозу нужный человек, а вы меня к машинам не подпускаете. Я уже моторы заводить разучился. Прошу: переведите на самолет.
— Я хотел вам выговор перед строем объявить. Почему подпустили осла к самолету? Вы дежурный по стоянке — надо было смотреть. Секунда промедления — и пропеллеры сделали бы из него фарш, а механики расплатились бы за него из собственного кармана...
— А я-то причем? — не вытерпел Миша. — Что я, звал этого ишака на стоянку? В нашем поселке разная тварь настолько обвыклась с шумом — хоть пастуха у аэродрома ставь...
— Вы еще и пререкаетесь?
— Виноват, товарищ техник...
— Конечно виноват: сколько раз кормил осла на стоянке остатками обеда?
— Так я не думал, что он опять припрется...
Добродушное широкое лицо Миши покраснело, он и сам не рад, что осел привязался к нему.
— Я теперь не подпущу его и на пушечный выстрел...
— И это будет в интересах дела. Исполняйте свои обязанности. — И Пучков, жалея, что потратил на этот разговор время, поспешил к машинам.
