Нет, она не собиралась заниматься с ним любовью, просто уже очень давно фантазии заменяли ей реальную жизнь. Надо быть внимательнее. И кстати, подумать, что делать дальше.
— Я не видел никакой пары.
— Ты сказал, что меня никто не принял бы за копа. Почему? У меня на лбу написано?
— Ну… ты просто совершенно не производишь такого впечатления.
— А какое впечатление я произвожу?
— Ты похожа на человека, который до сих пор верит в Санта Клауса и фей.
— А это плохо?
— Нет, просто Санта Клауса не бывает. Это фантазии.
— А фантазии — это плохо?
— Нет, до тех пор, пока они не начинают заменять настоящую жизнь.
Джеральдина мрачно усмехнулась и устроилась поудобнее.
— А если реальность, скажем, не слишком хороша?
— Тогда ее надо изменить.
Надо же, одной короткой фразой этот человек подсказал ей правильный выход из ситуации. Человек властен над своей судьбой и способен ее менять. Вот и она, Джеральдина, не станет возвращаться туда, где ей было плохо и одиноко. Она уже сделала первый шаг — а труднее этого нет ничего на свете.
Она задумчиво посмотрела на жесткий и невероятно чувственный рот мужчины. Как его зовут? Фредди? Гарри? Джонни? Джеральдина предпочла бы что-нибудь более романтичное. Ланселот. Артур. Просто Принц.
— Ты что так смотришь, Огонек? У меня с лицом что-то не так?
— Нет, мне нравится.
— Тогда что?
— Я не знаю, как тебя зовут.
— Я разве не сказал?
— Нет.
— Прости. Рой. Рой До…
— Просто Рой. Этого достаточно. Нечестно с твоей стороны иметь сразу и имя, и фамилию, если у меня нет даже имени. Рой… Хорошее имя. Как удар копья. Кто ты, по национальности?
— Отец ирландец, мать — шотландка. Они приехали в Штаты давным-давно, хотели заработать денег и вернуться, да не вышло. Я уже американец. Они всю жизнь проработали на ферме, копаясь в земле. Прах от праха, к праху и возвратились…
— Нет ничего плохого в том, чтобы начинать с праха.
— Ты так говоришь, словно знаешь, каково это. Между тем выглядишь ты, как яркая представительница совсем иного класса. Того, который очень хорошо питался, по крайней мере, последние лет двести. Слушай, может, мне тебя начать называть Принцессой? Это звучит лучше, чем Огонек…
А он прозорлив, надо отдать ему должное. Беда в том, что она ненавидит это прозвище. Так ее всегда называл отец.
— Значит, ты американец. Меня удивил твой акцент.
— Ну уж об акценте-то можно бы и поспорить. Я говорю раза в три быстрее, чем некоторые.
Машина неожиданно затормозила, и Джеральдина взглянула в окно. Они стояли перед небольшим четырехэтажным домом старой постройки. Наверняка когда-то это была чья-то усадьба, но теперь дом поделили на квартиры. Дом был окружен цветами и увит плющом.
