— Боюсь, что твоей отец никогда не заглядывал вперед, — ответила леди Стантон, — он целиком жил в прошлом.
— Это простительно человеку, живущему в одиночестве, но нам-то нужно на что-то существовать, а одами в честь островов Греции не заплатишь за обучение в Оксфорде!
Всем было понятно негодование Ники по поводу их теперешнего нищенского состояния. Он пострадал более других. Положение усугублялось еще и тем, что недавно руководитель его студенческой группы написал блестящий отзыв о его успехах. Все в семье были очень этим горды.
Синтия выйдет замуж и не будет обузой. Афина сама станет зарабатывать деньги. Лариса с замиранием сердца слушала, как ее мать читает только что пришедшее из Лондона письмо. Это она уговорила маму написать своей крестной, леди Луддингтон, и попросить составить протекцию в получении места гувернантки. Когда леди Стантон села за стол и принялась читать письмо, написанное красивым почерком, в глубине души она надеялась, что ее старая подруга будет так щедра, что пусть ненадолго, но пригласит Ларису погостить в Лондоне. Лариса не питала подобных надежд. Она однажды видела леди Луддингтон, на свое пятнадцатилетие. Той встречи было достаточно, чтобы отчетливо, гораздо лучше, чем родители, понять, что эта красивая и холодная светская дама не станет связываться с очаровательными Стантонами в силу их общественной незначительности. Лариса была самой умной из дочерей Боугрейва.
Сестры были прекрасно, хотя и несколько бессистемно, образованны. Учил их отец, и в части познаний девушки значительно опережали сверстниц. И так как сэр Боугрейв хотел, чтобы дочери помогали ему в работе, которую он называл «исследованиями» греческой истории, то они свободно могли читать и писать по-гречески. Глава семейства французским владел так же хорошо, как и родным языком: его бабушка была родом из Франции. Иногда за едой он переходил на французский и негодовал, если ему не отвечали на том же языке. При этом требовал, чтобы собеседники говорили столь же хорошо, как и он сам.
История и география составляли неотъемлемую часть его исследований, поэтому познания детей в данных дисциплинах были весьма обширными. Математику же он не любил, находя ее скучной, и дочери разбирались в ней слабо. Лариса как-то сказала сокрушенно:
— Мне необходимо пройти начальный курс арифметики или купить учебник. Как я смогу учить детей считать, если сама складываю на пальцах!
— Ничего, ты выдолбишь эту премудрость, — развязным тоном сказала Афина только для того, чтобы получить порицание от леди Стантон за употребление вульгарных слов.
