Золотой человек | страница 21
Но шлюпка с гребцами вовсе не стремилась держаться середины Дуная, она пыталась достичь западного мыса острова Периграда.
В этом месте река накатывала такие высоченные волны, что лодка временами совсем исчезала из поля зрения, будто проваливалась в пучину, чтобы уже в следующее мгновение оказаться на гребне пенящегося вала. Разбушевавшаяся река швыряла лодчонку из стороны в сторону, крутым кипятком кипела вода под днищем.
Белая кошка
А тем временем матросы брошенной на волю волн шлюпки советовались, что им предпринять.
Кто-то предложил пробить в стене мельницы брешь, чтобы она пошла ко дну.
Это бы не помогло. Стремительное течение все равно понесло бы затопленную мельницу на тяжелогрузное судно.
Другой матрос предложил взять мельницу на абордаж и завлечь ее в пучину.
Этот совет тоже не годился — ведь вместе с мельницей водоворот неизбежно затянул бы и шлюпку.
Но вот Тимар отдал приказ рулевому лодки держать курс прямо на скалистый остров Периграда, вершина которого, похожая на царский венец, и называлась Скалой Влюбленных.
Когда шлюпка приблизилась к берегу, Тимар поднял тяжелый якорь и так легко бросил его в воду, что лодка даже не колыхнулась. Вот тогда-то и обнаружилось, что худощавый шкипер обладал недюжинной силой.
Якорь увлек за собой длинный моток троса: глубина даже у берега была весьма значительной.
Затем Тимар приказал рулевому поспешить навстречу мельнице.
Только теперь все поняли его замысел: Тимар хотел посадить мельницу на якорь.
— Никудышная затея! — говорили матросы. — Мельница развернется поперек фарватера и загородит дорогу судну. Да и трос слишком тонкий, не выдержит…
Эфтим Трикалис, разгадав замысел Тимара, отшвырнул свой чубук, бросился по трапу палубной надстройки к рулевому и, громко крича, потребовал немедленно перерубить буксирный канат и предоставить барке плыть назад по течению.
Хотя Фабула не понимал по-гречески, он по жестам догадался, чего от него хотят.
Налегая на руль, он с величайшим хладнокровием пробурчал:
— Спокойно! Тимар знает, что делает.
Тогда Трикалис в отчаянии выхватил из-за пояса кинжал и бросился к тросу, перекинутому с судна на берег. Но Фабула сделал ему знак оглянуться назад, и то, что Эфтим Трикалис увидел за кормой, сразу заставило его изменить свое намерение.
За ними следовало какое-то судно. Привычный глаз мог бы распознать его и на расстоянии мили: высокая парусная мачта со свернутыми на реях снастями, высокая корма и две дюжины весел.