Целуются.
Ренева. Прощайте!
Авдотья Васильевна(поспешно уходя). Скорей, Семен Семеныч, а то гроза захватит.
Залешин(протягивая руку Реневой). До свиданья! Так заглянете на наше житье-бытье?
Ренева. Нет, зачем? Благоденствуйте! Что мне у вас делать! А зевать до истерики я могу и здесь, дома.
Залешин. А коли ежели да это самое благоденствие и с этого самого раза вдребезги полетит?
Ренева(с ядовитой улыбкой). Успокойтесь, успокойтесь!
Залешин. Нет! (Ударяя себя в грудь.) Тут что-то у меня неловко вдруг сделалось!
За сценой голос Авдотьи Васильевны: «Семен Семеныч, да что же вы там?»
Ренева. Слышите, зовет. Идите, поспешите к ней, к своему закону!
Залешин. Какой тон, сколько яда! А все-таки вы очаровательны!
Уходит. На сцене темно.
Ренева. Нет, уж к нему ничего чувствовать нельзя, кроме сожаленья. Бедный!
Вдали раздаются редкие удары церковного сторожевого колокола.
Звон… вечерний звон! «Как много дум наводит он!..» Поброжу по саду.
Уходит направо. Рабачев и Оля выходят, обнявшись, из глубины.
Явление восьмое
Рабачев и Оля.
Оля(робко оглядываясь). Смотри, огонь в доме, еще не спят. Как страшно!
Рабачев(прижимая ее). Со мной-то страшно! Что ты! Не бойся ничего!
Оля. Нет, уж больше не пойдем сюда. Здесь нельзя нам видеться; она приехала, будет гулять по вечерам. Лучше где-нибудь в другом месте.
Рабачев. Приходи ко мне. Отчего ты не хочешь? Чего боишься?
Оля(припадая к нему на грудь). Ах, Боря, как-то неловко еще, стыдно! Никто еще не знает. Ну, увидит кто-нибудь…
Рабачев. А что ж такое? Ничего. Ведь ты моя невеста.
Оля. Невеста — да! (Смеется.) Ты когда сватался-то?
Рабачев. Эка важность, что не сватался! Не успел еще. А вот приеду к твоему отцу, скажу два слова, и сейчас свадьба.
Оля(смеется). А когда это случится? После дождика в четверг?
Рабачев. Да куда торопиться-то, Олюшка? Еще наживемся в браке-то: надоест, канитель ведь это. Вон посмотри на Залешиных! А теперь думаешь, где бы свидеться, крадешься, чтобы люди не видали, сердце бьется. Хорошо ведь это?
Оля. Да, тебе-то хорошо.
Рабачев. А тебе?
Оля(смеется). И мне хорошо… да только…
Рабачев. Что?
Оля. Стыдно, вот что… да и грех.
Удар колокола.
Ай!
Рабачев. Что с тобой!
Оля. Ох!.. Погоди!.. Знаешь что? Иногда, вот так-то повидавшись с тобой, бегу я домой через погост ночью, и вдруг сторож в колокол… Мне все мерещится, что мать грозится из могилы, сердится.
Рабачев. Полно пустяки-то! Живой об живом и думает, а мертвым до нас дела нет.
Оля. Ах! (Прижимается к Рабачеву.)
