— Здесь множество таких слабых моментов, Джо… Но не Валька. Валентин не откажется.
От нечего делать «интеллигент» Марчелло принялся играться с ножом и вилкой, изображая что-то вроде ленивого фехтования. Чезаре пасмурно взглянул на него из-под бровей, насупился, нахохлился и поплотнее сложил руки на груди.
Красавица-южанка раскрыла кейс, откуда извлекла затем несколько мини-накопителей:
— Записи с Фаиной, вам для работы. Это из файлов Главного Компьютера. Все, что удалось отыскать. По большей части — рабочие моменты, есть сюжеты на отдыхе, вот только домашние практически отсутствуют…
Алан поневоле оживился: значит, милый облик дочери фиксировали не только на работе и управленческих внутренних «посиделках»?
— «Практически»? — переспросил он, прикидывая, куда в их квартире могли прицепить «видеоайз» нарушители частной собственности из родимого Управления.
Джоконда нежно улыбнулась ему, прекрасно понимая причину, по которой ученый встрепенулся:
— Но ведь вы снимали дочь любительским способом и не раз высылали ролики по Сети друзьям и родственникам, не так ли?
— Ах, ну да, ну да! — Алан усмехнулся: — Забыл, с кем имею дело!
— Ты частенько это забываешь… — проворчала Полина. — Отсюда все проблемы.
— Однако если бы не я, то… сама понимаешь… — Палладас подмигнул, дабы разрядить обстановку.
— Bla-bla-bla… — перебив их, вмешался Чезаре. — Пьете из пустого стакана, а?
Бароччи поднялась из-за стола. Мужчины сделали то же самое. Не глядя на подчиненного, она выпалила быстрой тирадой:
— Чез, э ора доббиамо андаре!
— Си, синьорина! — усмехнулся мрачнолицый Чезаре.
«Квартет» тут же снялся с места. Джо и ее парни исчезли, будто в сказке. Раз — и от дома уже стремительно отъезжает черный, похожий на громадную иглу, микроавтобус…
4. «Зеркальный ящик» Управления
Спиралеобразное сверкающее устройство, вращаясь, поднимало меня вверх… и внезапно растаяло. Будто ветром сдуло покровы наваждения.
Осталась реальность. И боль.
Только что снившаяся мне безликая девица-палач теперь уже наяву хватается за волосы на моей макушке, дергает, заставляя меня поднять голову:
— Так что ты помнишь? — вдруг кричит она, и лицо ее обретает черты; из неясного пятна оно становится…
Пощечина. Я задыхаюсь от спазмов, меня трясет, но женщина кому-то кричит:
— Она сейчас сдохнет. Раствор!
Акцент… Акцент из какой-то далекой — не моей — жизни…
Рука немеет. Черты девицы обостряются…
Ей за тридцать. Была совсем девчонкой — сейчас вижу: ей далеко за тридцать. Волосы гладко зализаны, короткие, нос тонкий, загнутый, как у хищной птицы. В темных глазах — пустота.
