— Знаток, — скривилась Муза. — Не Аполлон, а Зевс-Громовержец!
— Врёшь! — вполне искренне воскликнул Василий.
За окном ударила молния. Ударила так близко, что в кухне на миг стало непереносимо светло, а от грома Василий подпрыгнул, чуть со стула не упал.
— Ты что-то сказал? — Муза посмотрела ему в лицо с ехидной улыбкой.
— Этого не может быть! — уверенно возразил Василий. — Что за чёрт!
— Возьми, — Муза добыла из кармана огрызок карандаша. — Возьми и напиши.
— Чего написать?!
— Про дождь. Про грозу. Не задавай глупых вопросов, — она протянула салфетку, а сама поднялась со стула. — Первый и последний раз такую пакость пью, — предупредила она. — Меня беречь надо!
* * *
Василий перечитывал то, что написал про грозу и дождь. Чёрт побери… Ну не мог он такими словами написать! В принципе не мог!
— Ну что? — Муза заглянула через плечо. — Здорово, да? У тебя есть талант. Как тебя зовут?
— Уже должна знать, раз была там, у Кальяненко, — буркнул Василий, всё ещё под впечатлением.
— Так бы и сказал, что не любишь, когда из-за плеча заглядывают. Не буду больше! А чужие разговоры я не подслушиваю.
— Блин! — Василий вскочил, снова уселся. — Ну, Вася я. И что теперь?
— Я есть буду, — Муза заглянула в холодильник. — Надоели мне его пирожки. А потом работать будем.
— То есть… не понял, ты что… я что-то должен писать?!
— Если не собирался, меня зачем звал? — Муза выглядела грозно, даром что в левой руке сжимала гирлянду сосисок. — Давай-давай! Я голодная, как сто волков. Ну да, писать. Или ты художник? Так я и по художникам работаю. Что такой унылый? К нему Муза пришла, а он не рад!
— Почему ты так странно выглядишь?
— Толстая и в очках? Чтобы тебя не отвлекать. А то не о том думать будешь, — Муза поправила очки. — А я на работе.
— А если ты не Муза? Вот выгоню сейчас, и что?
Он ожидал слёз, ещё чего-то такого. Но Муза подошла к столу, положила сосиски и посмотрела Василию в глаза.
— Ты вернёшься к работе, — отозвалась она. — Будешь делать синтез, для ваших заказчиков. В конце концов ты расстанешься со своей девушкой, потому что платят тебе мало, а менять работу ты не захочешь. Лет через двадцать у тебя будет больная печень, глаза и зубы, от всей этой вашей отравы. Будешь так же заниматься синтезом за копейки, подрабатывать где придётся, и вспоминать об этом дне. Так я пошла?
Всё, что она сказала, мелькнуло перед ним одной яркой картиной. И Василию стало страшно.
— Откуда ты можешь знать?! Вот чёрт!
