Снега, прилипшего ко мне, уже не было. Я стоял рядом с сугробом сухой и закутанный в свой кожаный плащ.
– Окей, – сказал я. – Это уже почти круто.
Я засунул руки в карманы, перестал обращать внимание на снег и спокойный северный ветер и потащился через сад бабушки Мерфи к двери дома. Я поднял руку и постучался, как всегда делал это раньше.
Произошла пара вещей.
Во-первых, моя рука остановилась перед дверью, достаточно близко, чтобы можно было просунуть один или два листа бумаги между костяшками пальцев и деревом, но никак не три. Раздался глухой, низкий бум, хотя я и не касался самой двери. Во-вторых, вспыхнул свет, и что-то вроде электрического тока прошлось по моей руке и вниз по спине, отбросив мое тело в конвульсиях назад и оставив меня лежать на земле, ошеломленным.
Я просто лежал на снегу какое-то мгновение. Я попробовал трюк "ложки нет" снова, но, видимо, если раньше это было восприятие реальности, то теперь – сама злостная, неоспоримая, суровая реальность. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы придти в себя и снова сесть, и еще несколько секунд, чтобы понять, что я был поражён чем-то, что разрабатывалось специально для защиты от вторжения духов.
Дом Мерфи был защищен. Естественные оборонительные свойства порога были использованы в качестве основы для дальнейшей, более агрессивной формы защиты. И несмотря на то, что я был лишь тенью самого себя, я все еще оставался чародеем, способным опознать свои собственные, черт бы их побрал, обереги – или, как минимум, практически идентичные моим.
Дверь открылась, и в дверном проеме появилась Мерфи. Она была женщиной значительно ниже среднего роста, но сделанной из закаленной стали. Ее золотистые волосы были коротко подстрижены "ёжиком", крутой нрав демонстрировали линии мышц и сухожилий на шее, а драчливость и упрямство – форма ее подбородка. Она была одета в джинсы и клетчатую рубашку в темно-синих тонах, а в правой руке держала свой любимый SIG.
Что-то внутри меня сжалось при виде неё.
Волна воспоминаний накрыла на меня, начиная с нашей первой встречи, в деле о пропавших людях несколько лет назад, когда я еще коротал время в качестве ученика частного сыщика, а Мерфи была обычным полицейским. Каждый аргумент, каждая шутка или остроумный выпад, каждая минута откровения и доверия, которые были между нами, ударами молота прошли сквозь меня, словно тысяча бросков игроков высшей лиги. Последнее воспоминание, самое пронзительное, лицом к лицу в трюме лодки моего брата, дрожа на краю линии, которую мы никогда раньше не позволяли себе пересечь.
