— А если кусок жирный, не проглотят? Если доля в миллион, в полтора миллиона?
— Проглотят! — уверенно парировал Эйлер. — Для такого — то дела не найти полтора миллиона? Что вы, окститесь! В чулке, конечно, полтора миллиона не лежат, разве что у какого — нибудь безумного помещика, но всегда можно договориться о взаимоприемлемых условиях оплаты: оговорить рассрочку, взять кредит, наконец. Компания эта семейная. Её основали купцы Дубровины, два брата — Егор и Степан. В дальнейшем к ним присоединилась и сестра, в замужестве Сичкина. Она пришла в компанию со своим капиталом и мужем; разумеется, попросила долю в прибылях.
— Когда это произошло? — уточнил Шумилов.
— Году, эдак, в семьдесят третьем, давненько уже, лет пятнадцать тому назад. Сейчас компанией реально управляют один из братьев, Степан Дубровин и тот самый Сичкин, муж сестры.
— А второй брат?
— Второй, Егор, умер несколько лет назад, а долю свою на дочь переписал. Дочь внебрачная, в грехе прижитая, росла без него. Он в своё время женился на богатой, приданое взял приличное, да, видать, совесть мучила. Религиозный был человек. А как овдовел — переписал дочку на своё имя, и зажили они одной семьей. А перед смертью все имущество ей отписал — и дома и долю в компании. Видать, грехи молодости замаливал.
— А как фамилия дочери?
— Максименко по мужу. Этот Максименко, видимо, интересным был человеком. Начинал приказчиком у Егора Дубровина, был его правой рукой в Донском отделении компании. Приглянулся дочери хозяина, сделался членом семьи. Но недавно неожиданно умер. Там какая — то тёмная история вышла с этой смертью.
— Так, так, — начал что — то понимать Щумилов. — А что же это за история, не знаете?
— Точно не скажу, не знаю. Мой коллега в банке, который этой компанией занимается, как — то раз упомянул, что там какие — то возникли нехорошие подозрения, обвинения, кто — то что — то пытался мутить, но признаюсь, упомянуто это было без подробностей. Вот я и говорю, что это семейство никого посторонних в дело не пустит. Ежели даже большой ломоть и будет выставлен на продажу, то другие члены семейства обязательно его купят. Повторюсь, они имеют на то преимуществоенное право.
— Как полагаете, Герман Густавович, а сколько сейчас стоит дело Максименко: все их пароходы, пристани с отведённой под них землёю, керосин в трюмах, уголь на берегу, здания, наконец, средства на счетах?
— Ну — у — у… — банкир задумался. — Полагаю, никто вам точную цифру не назовёт. Но по моему суждению, всё это может уложиться не менее как в… миллионов двенадцать.
