Так как улик против Давида было недостаточно, власти ограничились его депортацией в Израиль. Там он, устав от бурной жизни, на некоторое время осел. Он женился, купил дом и открыл кафе в старом квартале Яффо — скорее, что-то вроде чайханы, где окрестные жители, в большинстве своем евреи с Востока, могли играть в нарды и курить гашиш. Но через пару лет Давид поддался на уговоры старых друзей-бизнесменов, которые собрались в Америку разрабатывать новые рынки сбыта. С обстоятельностью семейного человека он взял с собой жену и маленькую дочь, но его деловой проект оказался весьма неосмотрительным. Давид уже давно числился в списках Интерпола, и ФБР установило за ним слежку с момента прибытия в международный аэропорт Кеннеди. Всю группу взяли с товаром на квартире в Бруклине, а для верности присовокупили к делу еще и покушение на жизнь агентов ФБР, так как у Давида в руках оказалось помповое ружьишко.
Нанятый за большие деньги адвокат счел положение израильтян очень неприятным: им грозили огромные федеральные сроки без права досрочного освобождения. Давида спасло то, что адвокату удалось добиться выделения его дела в отдельное производство под юрисдикцией штата Нью-Йорк. Свою удачу — десятилетний срок — Давид объяснял действием магического амулета, подаренного ему в свое время высокочтимым марокканским раввином Кадури. Израильтянин был очень искренне верующим человеком.
Абдунасер прибыл в Фишкиллскую тюрьму с огромным мешком мусульманских книг и палестинским флагом, нарисованным на простыне (флаг, правда, отобрали во время обыска). Он сделался завсегдатаем тюремной мечети. Его приняли как подарок судьбы: американские мусульмане-негры в большинстве своем знают по-арабски только «Салям алейкум» и об исламском богослужении имеют примерно такое же представление.
Однажды утром, когда я в довольно унылом настроении шел в лазарет с больным зубом, выбежавший из-за угла палестинец чуть не сбил меня с ног. Он тут же бросился обниматься, хотя мы с ним тогда были едва знакомы. Сияющий Абдунасер потрусил дальше, по направлению к мечети, а я продолжил свой путь, несколько удивленный его неумеренным восторгом. Когда я вернулся из клиники, по телевизору в жилом блоке передавали повтор последних известий: из израильской тюрьмы только что был освобожден духовный лидер «Хамаса» шейх Ахмед Яссин. Абдунасер, вероятно, смотрел утренний выпуск.
Поначалу я думал, что Абдунасер оказался в Америке по каким-то политическим делам. Познакомившись с ним поближе, я узнал, что это совсем не так. Брат его еще в 80-х годах обосновался в Нью-Йорке и открыл небольшую компанию по перевозке мебели. Абдунасер сидел без работы в своем бедном городе Рамалла на Западном берегу и давно мечтал присоединиться к брату. Но перед ним стояло непреодолимое препятствие: получение американской въездной визы. Проблема заключалась в том, что Абдунасер участвовал в интифаде и получил в результате судимость. Поскольку израильские власти не могли лишить бывших мятежников права выезжать за границу (все-таки демократия), они придумали довольно остроумное решение этого вопроса: всем осужденным по таким делам выдавать загранпаспорт особого формата и цвета — своего рода «удостоверение террориста».
