Вторым шагом предполагался альянс с состоятельной женщиной, которая стала бы по выходе Вильямса из тюрьмы источником первоначального капитала. Для этого и был затеян проект с объявлением в разделе «Знакомства». Вильямс с гордостью демонстрировал мне аккуратно расчерченный лист, где в графе «Дебет» была указана стоимость объявления, конвертов и почтовых марок, а в графе «Кредит» должны были вскоре появиться суммы денежных переводов и долларовые эквиваленты продуктов, одежды и обуви, которыми снабдят его наивные искательницы нежного сердца за тюремной решеткой. Я с содроганием подумал об участи, уготованной бедной чешке и ее чикагской бабушке.
Однако устремлениям мистера Вильямса не суждено было сбыться. Как выразился бы в этом случае Солженицын, «бодливой корове Бог рогов не дает». Возможно, отвечая на письма, Джеймс не сумел скрыть свои истинные намерения, а может, сработало некое женское «шестое чувство». Корреспондентки мистера Вильямса продолжали переписку, но как-то не спешили с посылками и денежными дотациями. Ему приходилось нести расходы на почтовые марки совершенно без всякой отдачи. Предприятие оказалось убыточным. В отчаянии он разослал всем корреспонденткам просьбы предоставить ему свои фотографии в обнаженном виде — не знаю уж, для личного пользования или для продажи на зоне. От двух или трех негритянок без комплексов он и вправду получил эти поощрительные призы, но другие женщины, в том числе и чешка, шокированные подобным оборотом, писать вообще перестали.
Нью-йоркские тюремные власти, в принципе, не запрещают заключенным получать с воли эротические материалы. На журналы типа «Плейбоя» и «Пентхауза», которые считаются «мягким» порно, можно даже оформить подписку. «Жесткое» порно обычно отправляют в цензуру. Любопытно, что цензорами подобного рода продукции и в Ривервью, и в Фишкиллской тюрьме были католический дьякон и раввин. Злые языки утверждали, что некоторые особенно пикантные издания бесследно исчезали в цензуре, пополняя, очевидно, частные собрания священнослужителей. О достоверности этих слухов судить не берусь.
Тюремная цензура иногда «заворачивает» не только порнографию, но и другие подозрительные изделия. Разумеется, не пропускают в тюрьму монографии по изготовлению взрывчатых веществ, строительству тоннелей и производству алкогольных напитков. При этом в тюремной библиотеке Ривервью я однажды наткнулся на изданный в Англии «Иллюстрированный атлас вин». Некоторые радикальные политические издания тоже отбраковывают. В Ривервью я знал ирландца, который чуть ли не через суд отвоевал у администрации право получать по подписке бюллетень партии «Шинн Фейн», связанной с Ирландской республиканской армией. Существует странный запрет на литературу по черной магии и практическому колдовству. Как говорили когда-то советские диссиденты, прибегая к цензуре, власть косвенно признает свою идеологическую уязвимость.
