Посмотрите на испуганного Черномырдина — неужто он увидел, как подбирается к нему мохнатая сколопендра компромата? Взгляните на пылкого, неадекватного Чубайса — может быть, он почувствовал, как залезает ему в брючину холодная ядовитая ящерица? А мэр Лужков, торжественно открывающий очередную синагогу в Москве, — чем он таким взволнован? А Шумейко, белый, как мел? А две деятельные тетки из президентской семьи? Генералы, прокуроры, банкиры, промышленники, члены кабинета — что они вскрикивают, как ужаленные? Кого с себя стряхивают?
Генерал Коржаков деловито, слегка вспотев, опускает ладонь в заветный мешок, извлекает из него очередного ползучего гада, шепчет ему что‑то на ухо, и тот ползет — в министерство, банк, благотворительный фонд.
Верхушка сгнила и своим трупным ядом отравляет все государство, до последнего маленького, посыпанного перхотью чиновника, у которого, если приглядеться, на лбу — синюшное трупное пятнышко, а в ящике стола — только что полученная взятка.
Все ненавидят друг друга. Все друг друга боятся. У всех есть боевые структуры. Все будут убивать друг друга уже не с помощью компроматов, не с помощью киллеров, а с помощью подведомственных им силовых структур. «Кантемировцы» сразятся с «дзержинцами». Охрана президента — с охраной «Мост‑банка». Лужковская «гвардия» — с подразделением «Альфа». Солнцевская группировка — с чеченской. И Москва, безвластная, ненавидимая провинцией, населенная ворами и гангстерами, унаследует долю Кабула, превратится в кромешный ад. Самоходки станут стрелять по ГУМу, а вертолеты огневой поддержки спикируют на мэрию и телецентр. Каждый этаж Дома правительства будет браться с боем, обрабатываться из «шмелей» и гранатометов. И мы, отдавшие свои судьбы подонкам, позволившие им овладеть Москвой и Россией, надышавшиеся смрадом НТВ, переживем участь Содома, на который небо пролило котлы раскаленной смолы.
Среди ада и хаоса, всеобщей трусости и предательства, один генерал Куликов сказал громко «нет» распаду страны. Страна, поддержи Куликова!
Бесы телевидения, вон из дома!
июль 1996
Почему, когда на экран выходит Сванидзе, полстраны начинает икать и кашлять? А когда Киселев развешивает над Родиной свои усы, начинают выть собаки и вянуть цветы в горшках? Почему после передачи «Пресс‑клуб» падают колокола с колоколен, а после выступлений Окуджавы и Хазанова вода в колодцах оказывается отравленной? Почему Пельш с его «Угадай мелодию» действует как «веселящий газ» на смертельно больного, а Сорокина с ее притчами действует как газ «циклон» в Бухенвальде? Почему после передач НТВ усиливается поток цинковых гробов из Чечни, а после концертов «Голосуй, а то проиграешь» останавливаются заводы в целых регионах?
