Получил письмо от русского добровольца, что из Сербии ходил в Македонию и там подорвал «Апач», тот самый, которого не досчитались агрессоры. Пишет, что лучше всего стрелять ему в брюхо, под пупок, где кончается броня и есть доступ к бензобаку. К горящему вертолету лучше не подходить, потому что взорвется боекомплект. Погода, говорит, здесь хорошая, кормят нормально. Интересуется, кто такой «Скиф» из «Отряда владыки Иоанна». Поздравляет с Победой. Зовет к себе.
Граница НАТО проходит через НТВ
В цивилизации люди общаются через информационное поле — друг с другом, с властью, с культурой, с историческим прошлым. Информация — воздух цивилизации, которым дышат, в котором летают, сквозь который смотрят. Если кто‑то захватил информационное поле, как, скажем, НТВ, он захватил воздух. Может его перекрыть, и тогда все живущее в нем задыхается, чахнет, как русская культура, о которой годами не слышно на телевидении, и тогда любимым русским поэтом становится не Есенин, а Бродский. Можно в воздух добавлять «веселящий газ», идиотические игры «Угадай мелодию», «Поле чудес», и вы, опухнув от голода, забыв похоронить умершую мать, ржете с утра до вечера над скабрезностями Жванецкого. Можно подпустить жирную струю сероводорода, чернуху, где люди то и дело взрывают друг друга, четвертуют, поедают своих детей, где нет места доброму поступку и слову, и тогда вся русская жизнь предстает сплошным адом и вам хочется уехать в Америку. Можно впрыснуть нервно‑паралитический газ, истребляющий политического лидера или партию, и тогда вы видите, как месяцами травят Маслюкова, требуют запретить компартию, и один Явлинский, он же Жириновский, с пенкой у рта шлифует экран языком. А можно, как это делает программа «Про это» с ведущей негритянкой, вбросить в информационный воздух ампулу с газом «циклон», которым немцы удушали евреев, и тогда ваши дети смотрят про половые извращения, дипломированные профессора учат их правильно мастурбировать.
Группа телевизионных наймитов, засевших на всех четырех программах, собирается вместе и договаривается кого‑нибудь убить сообща. На жертву направляют четыре электронных ствола, стреляют залпом, и от жертвы остаются одни разрозненные молекулы. И это называют священной «свободой слова». За эту свободу в вымирающей стране платят двадцать тысяч долларов в месяц, награждают эмблемой «ТЭФИ», похожей на личинку гадюки, а ведущая передачи «Геморрой дня» нетерпеливо играет ножками с очередным посетителем. Эта управляемая банкирами «свобода слова» натравила танки на окровавленный Парламент, выбрала на второй президентский срок неизлечимого калеку, а сейчас готовит срез правительства, диктатуру бриллиантовых воров и чмокающих людоедов. Депутаты, требующие контроль над телевидением, хотят отнять воздух у захватчиков и передать его обратно людям. Вам страшен Сванидзе? Вы кричите: «Мама»? Не бойтесь. Отнимите у него телевидение в «год Пушкина», и он будет не опаснее Черномора, у которого побрили бороду.
