Но, быть может, судьба непоследовательного славянина Милошевича послужит уроком Лукашенко, которому уже уготована камера в гаагской тюрьме, и батька не дрогнет в сражениях с натовской проплаченной сволочью. Или Кучме, который то лизнет HATО, то укусит Россию, и для которого уже сделан косметический ремонт в американском каземате рядом с Лазаренко. Или Президенту Путину, что никак не расстанется с ельцинским окружением, в которое плюнь — и попадешь в агента НАТО. Оно лицемерно льстит и служит ему, но сдаст непременно в трибунал по военным преступлениям за бомбардировки Чечни, за массовые захоронения вблизи Шатоя и Ведено, за тысячи беглецов и погорельцев, — обвинит в геноциде чеченцев, как Милошевича обвинили в геноциде албанцев.
Пусть тогда Путин не рассчитывает на заступничество мировой интеллигенции, которая уже вся погружена в педофилию. Пусть не надеется на снисхождение американцев, которые являются бандитами по определению, — сбросили атомную бомбу на Хиросиму, спалили напалмом Вьетнам, заразили человечество ВИЧ‑инфекцией, наводнили мир поп‑культурой, которая страшнее менингита. И пусть не взывает к собственному народу, который не был им защищен от вымирания.
Трагическая история Милошевича — это книга на сербском языке. Но ее должен срочно прочитать Президент России, чтобы ненароком не угодить в военно‑транспортный самолет, идущий курсом на Гаагу.
Оторванные головы не едят ананасов
июнь 2001 г., № 25
Лимонову — в тюрьму
Дорогой Эдуард!
Не знаю, как у тебя в «Лефортово», но у нас, «на воле», вовсю строят «неолит с человеческим лицом». Людоедская жилищная реформа возвращает гражданина в пещеру. Земельный помещичий кодекс не оставляет крепостным даже «юрьева дня». Электрическая, газовая и железнодорожная монополии движутся от Чубайса — к лучине. Пенсионный фонд надежно обеспечивает «гробовые». Здравоохранение и образование строятся по принципу: «больному СПИДом читать не надо». Налогообложение напоминает средневековую каменную давильню, куда укладывается налогоплательщик с ИНН на лбу, и из него, с немецкой пунктуальностью, Греф выжимает до капли все жизненные соки. Голенький, плоский, на согнутых ножках, прикрывая тощий пах, бежит русский Иван на огород сажать спасительную морковку.
Кое‑кто скажет: шапки долой — великое советское прошлое, с могучей экономикой, атомными городами, деревенскими самородками и бесплатными университетами, кануло в пучину, как «Варяг». Оставило по себе реквием на слова Александрова и красный флаг, с которым военный балет, подготовленный в Уголке Дурова, совершает праздничное дефиле. Но мы с тобой так не думаем.
