Тот не сплоховал — в кои-то веки! — и согнулся в почтительном поклоне.
— Польщен знакомством с вами, леди, — произнес Эллис бархатным голосом. В глазах у него плясало лукавство. — И не сочтите за наглость, но упоминание фирменной настойки очень и очень меня заинтересовало. Вы же знаете, какие мы, столичные «гуси», — закончил он с непередаваемой иронией.
Черити вновь рассмеялась, высоко и звонко.
— Разумеется, мистер Норманн. Друзьям Гинни у нас всегда рады. И, конечно, для «гуся»-то я найду и что-нибудь покрепче домашней настойки!
Уже выходя на дорогу, я улучила момент и, встретившись с Эллисом глазами, едва слышно спросила его: «Как она вам?», имея в виду, конечно, Черити.
Детектив сделал страшные глаза и ответил так же тихо, одними губами:
— Очарован!
Гостеприимный особняк Пауэллов не прятался от путников, отчетливо проступая из-под зеленой акварели деревьев и кустарника. Раскрашенный в яркие цвета, он как будто явился из детской сказки: белоснежные стены, пронзительно-синие подоконники, прозрачно-голубая черепица — купол небесный… Приманка, искушение, пряничный домик, только внутри поджидает не злая ведьма, а добрая волшебница. И у нее, как приговаривал, посмеиваясь, барон Пауэлл, для каждого находился колдовской напиток по вкусу.
Внутри дома витали запахи чая, медовых вафель и топленого молока — всегда. И даже сейчас, когда я давным-давно не была уже сластеной, они пробуждали во мне предчувствия чего-то замечательного.
— Эрик, драгоценный! — тоненько пропела Черити, снимая с плеч ивовый короб. — Посмотри, кто к нам приехал! Мистер Норманн, вы не стесняйтесь, проходите… Ай? Пиджак где оставить? Ой, где вздумается, там и оставляйте. Слуги-то у нас только по утрам и бывают. Повар по утрам приходит, вечером уходит — он на холме живет, близенько отсюда. Ну, еще старушка Клара нам помогает, то да се с кухни принести, прибрать чего…
Черити щебетала без умолку, умудряясь делать с десяток дел одновременно. Звать Эрика, подсказывать Эллису, куда повесить верхнюю одежду, перетряхивать ароматные лепестки в коробе, пристраивать мою шляпку на крючке… Так, словно у маленькой баронессы было шесть рук и по меньшей мере два рта.
Почти как у древней бхаратской богини.
— Черити, солнце мое, ты звала меня? — проскрипели с верха лестницы, и я взмахнула рукой:
— Дядюшка Эрик!
— Гинни, ты ли это? Ох, и порадовала старика! — тяжелая трость застучала по ступеням, и вскоре перед нами предстал нынешний барон Пауэлл собственной персоной.
