Это был зверь. Безумный дикий буйвол. Он всегда таким был — даже когда весил на семнадцать килограммов меньше (он набрал вес, бросив курить три года назад) и женщины еще поглядывали на него. Даже когда он с искренней нежностью обнимал ее своими огромными ручищами, чтобы утешить, — ее, мать-одиночку с двухлетним сыном на руках, «танцовщицу» пип-шоу, когда она, перепуганная и дрожащая, явилась в полицейский комиссариат Первого округа Парижа с жалобой на попытку изнасилования. Даже когда пообещал ей, что найдет и накажет виновного — и сдержал слово: тот тип уже несколько лет как лежал в могиле, — и Шарли подозревала, что ему пришлось долго молить о смерти, прежде чем Серж наконец снизошел к его мольбам.
Да, зверь. С пустой головой и порочной душой. Зверь, загнавший ее в безвыходную дьявольскую ловушку: «Если твой щенок будет выделываться, за это ответишь ты. А если ты от меня сбежишь, за это ответит он. Куда бы вы ни делись, я с приятелями до вас доберусь».
Она без раздумий поверила ему на слово — у нее не было ни малейших сомнений в его решительности и в том, какими методами он будет действовать. Серж был полицейским — или скорее, как те копы, которые влезают в шкуру бандитов, чтобы легче внедриться в их среду, противоположностью полицейского — иными словами, полным подонком. Так что у него и впрямь было достаточно средств и связей, чтобы изводить ее — вплоть до того, чтобы безнаказанно избивать Давида у нее на глазах. И он никогда не упускал случая использовать такую возможность.
И вот теперь он смотрел на них — на нее, на Давида, снова на нее, — буквально истекая слюной в предвкушении очередного наказания, и она из последних сил сдерживалась, чтобы не сблевать — от страха, от омерзения, от стыда, и особенно от удушающего чувства вины за то, что ей пришлось впутать во все это и сына.
Он с нарочитой осторожностью закрыл за собой дверь, и Шарли едва не отшатнулась, когда он прошел мимо нее — совсем близко. Он стянул куртку, швырнул ее на диван, потом тяжело рухнул на него сам.
Шарли искоса наблюдала за ним. Он выглядел утомленным. Это могло быть хорошим знаком. Слишком устал, чтобы орать, угрожать… и трахаться. Она вспомнила, что последние месяц-полтора он часто выглядел мрачным и озабоченным. Из-за чего? Какие у него проблемы? У нее не было ни малейшей догадки на этот счет. Может, он задолжал денег мафии? Она не питала иллюзий: новый джип, домашний кинотеатр с 60-дюймовым плоским экраном, целая коллекция кожаных курток, огромный белый мотоцикл в гараже и другие «подарки» никак не вписывались в семейный бюджет. Не говоря уже о громоздком домашнем сейфе и регулярных коротких визитах типов, которые с успехом могли бы побороться за первое место на конкурсе «Мистер Уголовная Рожа».
