Лили отступила на шаг и покачала головой:
— Но зачем последователям Эхнатона зарывать это золото? Почему не забрать с собой?
— Потому что они не могли, — пояснила Гейл. — После смерти Эхнатона по всей стране прошли чистки. Традиционалисты вновь оказались на коне и сполна рассчитались с обидчиками. Многие почитатели Атона отреклись от своей веры и переехали в Фивы. Но не все. Если вы правы насчет того, что они были евреями, то в Книге Исхода говорится, что они снялись с места очень быстро. А забрать такое огромное количество золота быстро просто невозможно, и оно бы сильно замедлило бегство.
— И они его закопали, — подытожила Лили. — И записали, где именно, на медном свитке.
— Они особо не тревожились, — кивнула Гейл. — В конце концов здесь находился дом настоящего Бога, а они были истинно верующими. Что означало их скорое триумфальное возвращение. Но так, естественно, не случилось. Они бежали из Египта, поселились в Ханаане и убедили себя, что это и есть Земля обетованная. А когда оригинальный медный свиток начал окисляться или, возможно, они начали бояться, что забудут египетский язык, то они сняли копию, но уже в переводе на древнееврейский. А с него позднее — еще копию, в конце концов, оказавшуюся в Кумране. — Она помолчала. — Ты ведь слышала о конце света? О великой битве у Мегиддо?[59]
— Армагеддон,[60] — ответила Лили.
— Именно. Потом Бог должен был править из Нового Иерусалима — города, описанного в Книге пророка Иезекииля и Откровении Иоанна Богослова. Но в Кумране нашли другой свиток «Нового Иерусалима» с другим описанием города. Шесть его экземпляров свидетельствуют об огромном значении, которое ему придавали ессеи. Размеры, привязка к местности, дороги, дома, храмы, вода — все, буквально все. И это описание с поразительной точностью соответствует одному древнему городу.
— Какому? — спросила Лили, догадываясь, каким будет ответ.
— Этому, — ответила Гейл, простирая руки. — Амарне.
Нокс ошеломленно просматривал фотографии, присланные Гейл. Полураскопанное захоронение, статуя Гарпократа, катакомбы, мумифицированные останки, коробка с отрезанными человеческими ушами.
— Боже милостивый! — не удержался он при виде мозаики.
Огюстэн постучал пальцем по экрану.
— Ты знаешь, что мне это напоминает?
— Что?
— Ты когда-нибудь слышал об Элифасе Леви? Французском оккультисте, вроде Алистера Кроули,[61] только жившем раньше. Это он впервые нарисовал знаменитый образ таинственного божества тамплиеров Бафомета, ставший образцом для современного изображения дьявола. Так вот, он там изображен точно в такой же позе со скрещенными ногами и поднятой правой рукой с указующими перстами. И он очень похож. Тот же вытянутый подбородок, раскосые глаза, длинные скулы. Ты понимаешь, о чем я?
