Согласно утверждению Фолетти, синьора Джулия была святой женщиной, а адвокат великим человеком. Однако их супружеские отношения казались ему прохладными и натянутыми. Адвокат был едва ли не медведем, не умевшим говорить любезности, в то время как синьора Джулия имела характер романтический, требующий понимания и любви. Впрочем между супругами никогда не было сцен, а только продолжительные размолвки.
Комиссар также узнал от Фолетти, что дом Дзаккани-Ламберти был старинной фамильной собственностью синьоры Джулии и что ее отец, после своей смерти, завещал дом и парк внучке Эмилии.
Дело Эзенгрини, о котором долгое время писали все газеты, затягивалось. Сканкалепре надеялся, что статьи, иллюстрированные фотографиями старинной улицы Ламберти и парка, прекрасным портретом синьоры Джулии и синьорины Эмилии, в конечном счете попадутся на глаза беглянке, при условии, конечно, что они все еще в состоянии воспринимать свет этого мира. Но Сканкалепре начинал уже сомневаться в этом, и каждый раз, когда получал фотографии неопознанных женских трупов, со всей скрупулезностью изучал лицо, страшась сделать жуткое открытие. По истечении еще одного месяца он вновь изменил свою точку зрения относительно поисков и решил поставить на следствии точку, составив обстоятельный отчет о нем. Затем он отправил пакет в прокуратуру, предоставив заботу о заключении по делу судебным властям.
После прокурорского расследования, которое не могло быть ничем иным, как повторением основных допросов, прокуратура в конце концов отправила дело, касающееся исчезновения Дзаккани-Ламберти Джулии, в замужестве Эзенгрини, в архив.
Глава 4
После окончания колледжа урсулинок, синьорина Эмилия была принята в университет и с осени начала посещать занятия, для чего каждый день отправлялась в Милан.
В добропорядочных домах города М.., все еще поговаривали о синьоре Джулии. Она в каком-то смысле стала призраком, являвшимся на все собрания друзей и знакомых. Разговоры о ней продолжались до весны, потом смятение, вызванное ее отсутствием, улеглось. Адвокат, после нескольких появлений в обществе, не посещал больше никаких собраний. Таким образом, он стал мало-помалу держаться в стороне и даже заметно сократил свою профессиональную деятельность. Если прежде его считалипросто слегка нелюдимым, то теперь он приобрел репутацию отшельника и мизантропа. Никто не мог сказать, что жена опозорила его, кроме, разумеется, комиссара, которому известна была история с Барзанти, но тот избегал произнести и слово о ней; и тем не менее другая тень, еще более темная и мрачная, тень необъяснимого преступления, давала достаточный повод, чтобы навлечь на адвоката страшное подозрение.
