Он взял множество мелких листочков бумаги и на каждом написал своё имя. Распихал бумажки по всем карманам, по всем ящикам в шкафу и комоде, сунул под матрас и спрятал под подушками дивана, на котором спал Любисток. Мальчик, конечно, возражать не будет — он и так уже несколько дней не появлялся у себя «дома».
Ник, Ники, Николас. Может, даже Ник-о…
В дверь заколотили. Ник знал — это Алли. Только она всегда колотила изо всей силы. Стук Мэри был деликатен и тих. Алли же ломилась в дверь так, словно хотела снести её с петель.
— Я занят! — крикнул Ник. — Уходи!
Но она продолжала колошматить в дверь. Что поделаешь, он вынужден был впустить несносную девчонку.
Когда Алли вошла и окинула комнату взглядом, на её лице появилось выражение, означавшее: «Что за чертовщина здесь происходит?»
— Ник, что это ты вытворяешь?
Ник обернулся и обомлел. Только теперь он увидел, что наделал. Вся комната пестрела клочками бумаги. Они были не только в шкафах и под подушками, но везде, по всему помещению. Такое впечатление, что комнату занесло снегом. Он не только использовал всю бумагу, лежавшую в ящике комода, но и разорвал все книги, стоявшие на полках. Мэрины книги! Он порвал их в клочья и на каждом накарябал «Ник», причём с обеих сторон!
Только сейчас он обнаружил, что уже наступил день. А ведь он, кажется, начал свою работу в вечерних сумерках? Неужели он провозился всю ночь?! Ник потерял дар речи. Он не мог понять, как это произошло. Похоже, он впал в транс, из которого его вывел приход Алли. Самое невероятное, что что-то внутри него требовало выбросить Алли за дверь и вернуться к прерванному занятию. Очень важному занятию! Ник, Ники, Николас…
Стоп! Да ведь с ним происходит в точности то же самое, что с теми детьми, которые играют в мяч на площади, или с теми, что каждый вечер смотрят «Корабль любви»! Он нашёл свою «нишу» и даже не заметил, как это случилось.
Он посмотрел на Алли умоляющим взглядом, открыл рот, но оказался не в силах произнести ни слова.
Ему было невыносимо стыдно. И объяснить он ничего не мог…
— Ладно, расслабься, — сказала Алли. — Мотаем отсюда!
— Что?
— Что слышал. Мы уходим!
Как это — «уходим»? А Мэри?
— Нет! Я никуда не пойду!
Алли уставилась на него так, словно он был придурком. Может, и был.
— А ты что предлагаешь? Увязнуть здесь навсегда и целую вечность только и знать, что писать своё имя?
— Я пообещал Мэри не уходить.
Обещать-то он обещал, но ведь это было до того, как она отвергла его.
