— Должно быть, поэтому вы нравились Уэйну. Он чувствовал, что вы его понимаете.
Ну это уж вы чересчур хорошего мнения об Уэйне, усмехнулся про себя Харлан.
— Думаю, что ему нравилась не столько моя персона, сколько то, что я поблизости, — сказал он и сухо добавил: — У меня есть генератор пищевого льда.
— Вы говорите так, будто Уэйн только и делал, что пил!
Харлан снова пожал плечами.
— Я говорю только о том, что видел. Может быть, вы были бы счастливее, не зная этого.
Эмма напряженно изучала выражение его лица, потом сказала:
— Вы думаете, что я слепа и наивна?
Ее слова прозвучали не как вопрос. По мнению Харлана, это произошло оттого, что произносила она их не в первый раз и, скорее всего, знала ответ. Она явно понятия не имела, каким на самом деле был ее двоюродный брат, как он изменился с тех пор, когда они виделись в последний раз. Уэйн многое скрывал от сестры.
Харлану стало интересно, как бы Эмма Перселл отреагировала на его рассказ о том, сколько раз он видел Уэйна, возвращавшимся на корабль слишком пьяным или мертвецки пьяным, сколько раз он самолично вылавливал этого человека из воды. Или если бы рассказал об этих странных посещениях «Прелестницы» некоторыми очень подозрительными личностями, о спорах на нижней палубе между ее покойным двоюродным братом и мужчиной, слишком напоминавшим Харлану людей из его ночных кошмаров.
Но он не стал говорить этого: Уэйн мертв, и нет никакого смысла разрушать его образ в глазах единственного человека, который любил покойного.
— Полагаю, что вы любили его, а мы ведь никогда не хотим слышать о людях, которых любим, что-то плохое, — голос Харлана смягчился. — Особенно, когда слишком поздно что-либо изменить.
На ее глаза навернулись слезы.
Ну вот! Харлан изо всех сил старался быть учтивым и все-таки довел ее до слез. Кажется, вежливость не помогла.
— Простите, — пробормотал он. — Мне всегда удается рассердить женщин.
— Я не сержусь, — сказала Эмма. — Мне больно.
Харлан вздрогнул: это еще хуже.
— Правда иногда ранит, — добавила она с твердостью в голосе и поднялась. — И вы были правы, меня это расстроило. Не смерть двоюродного брата, а то, что стало с его жизнью. У него еще столько всего могло быть.
Перед тем как сойти с «Морского ястреба» на сходни, она остановилась и оглянулась.
— Спасибо, что поговорили со мной.
Харлан смотрел ей вслед, задаваясь вопросом, причисляла ли Эмма и его к людям, у которых «столько всего могло быть».
