— Но не знал, как вам об этом сказать.
— Поэтому он подарил мне этот кусок земли и пригласил вас, чтобы вы отработали идеальный проект в натуре, — закончила Эмма.
Дэн кивнул.
— Я только одного не знаю, — сказал он. — Как он собирался убедить вас сделать архив. Вы, кажется, противник посмертного существования?
Эмма фыркнула.
— Он думал, что мне так понравится мой садик, что я не захочу с ним расставаться даже после смерти.
— Он ошибся?
— Юноша, у меня нет ничего дороже моего сына. Но даже с ним я готова расстаться, когда придет мой срок. После смерти — только Божья воля, — торжественно произнесла Эмма. — И даже если Богу будет угодно поместить меня в рай, то не сомневайтесь, райский сад наверняка окажется получше, чем то, что создаст какой-то мальчишка.
Эмма налила себе еще чаю, отпила и скривилась — похоже, ей он тоже не нравился.
— К тому же это будет полезно для Пола, — сказала она. — Ему придется нелегко — но должно же и ему когда-нибудь стать нелегко. Ему придется все-таки оторваться от моей юбки. А если я буду в пределах досягаемости, он станет меня навещать. Возможно, даже вместе со своей девчонкой.
— Если вы пожелаете, я могу создать для вас уютные местечки, в которых вас никто не найдет, — сказал Дэн.
— Что за чушь, юноша! Думаете, я смогу прятаться и отсиживаться в уютных местечках, когда мой собственный сын будет меня искать? — возмутилась Эмма.
Дэн вздохнул и снова посмотрел через перила на садик. Наносеть уже должна была восстановиться полностью.
— Эмма, вы позволите мне заняться вашим садиком?
— А я могу отказаться? — с сарказмом спросила старушенция. — Вы, кажется, заключили договор с моим сыном. Работайте. И только попробуйте притронуться к гортензии!
— Я не буду притрагиваться к гортензии, — устало произнес Дэн. — Скажите мне, чего вам не хватает. Что мне сделать, чтобы вам было уютно в этом садике?
— Я вам уже говорила об этом двадцать раз, — проворчала Эмма.
— Возможно, я что-то не так понимаю.
— Возможно, вы и вовсе ничего не понимаете, — отрезала Эмма. — Но я твердо знаю, что те люди, которые отстранили вас от юго-западного парка, были совершенно правы. Вы можете состряпать проект — я это вижу. Но вы ничего не понимаете в жизни.
— Я не претендую…
— Вот и не вмешивайтесь!
— Эмма. Пожалуйста. Мне очень важно знать, чего именно я не понимаю.
— Вы не понимаете главного.
— Ради Бога, чего?
— Страх, труд и удовлетворение, — сказала Эмма. — Вот чего я хочу от своего сада. А теперь марш с моей террасы. Наведите порядок в саду и убирайтесь. Мне надо еще опрыскать розы. Я опасаюсь бронзовки.
