— Я живу здесь… иногда. В коттедже садовника.
— Больше не занимаешься мрамором?
— У меня много интересов. Мрамор — один из них. А кто этот Саймон? Твой муж?
— Я не замужем, — ответила Стефани и торопливо добавила: — Но была.
— Да, — холодно заметил мужчина, — я слышал.
Его ответ так удивил ее, что она осмелилась заглянуть ему в лицо. Матео был таким же красивым, каким она его помнила.
— Где? Кто тебе сказал?
— Твоя бабушка. Разве ты не знаешь, что мы поддерживали отношения все эти годы?
— Нет. — Стефани постаралась сохранять спокойствие. — Наверное, бабушка понимала, что мне это неинтересно.
— Видимо, ты права. Одно время мне казалось странным, что ты так скоро подобрала другого на мое место.
— Молодость тем и хороша, что быстро оправляется от горя, — грустно улыбнулась Стефани. — Я вняла твоему совету и стала жить дальше. А ты что думал? Что я всю жизнь буду оплакивать твой уход?
— Нет. Я не льстил себе до такой степени.
А зря! Она всегда помнила о нем, и это мешало ей двигаться вперед и наслаждаться жизнью.
— А как ты? Женился?
— Если говорить твоими словами, cara, дорогая, что я мог предложить женщине, чтобы она захотела меня? — Он улыбнулся.
Лицо искусителя… тело бога… такие страстные губы, что грех покажется достойным уважения, а скромность — помехой! Чувствуя, что краснеет, Стефани снова отвела взгляд.
— Боюсь, ты еще не понимаешь, что такое долг. Ты просто поздний цветок — из тех мужчин, которые поздно созревают.
— Или из тех, которые ждут, когда будут точно знать, чего хотят, прежде чем жениться. Я против разводов.
— Ты говоришь совсем как мой отец.
— Никогда не думал, что ты станешь нас сравнивать, — удивился Матео.
— В действительности я хорошо помню твои слова, что в таком необученном виде я никогда не стану соответствовать твоим утонченным меркам. — Молодая женщина еще больше покраснела, на этот раз от стыда. — В то время мне только исполнилось девятнадцать. Я была еще девчонкой, на которую оказало влияние воспитание и которая знала, чего ждет от нее отец.
— Во всех прочих отношениях ты была женщиной, Стефани.
Его манера произносить ее имя, делая ударение на первом слоге и растягивая последний, чувственно ласкала ей слух.
— Нет, — холодно возразила она, — я была глупым, наивным подростком. Я думала, что когда мужчина говорит: «Я тебя люблю», он действительно любит. А ты только хотел затащить меня в постель. Ты знал, как мне польстить, ты только этим и занимался.
— Только этим? — Голос Матео стал вкрадчивым, и женщина вздрогнула, как будто он прикоснулся к ней. — А разве ты не пришла ко мне по своему желанию? Разве я силой затащил тебя в конюшню? Насколько я помню, ты получала со мной удовольствие.
