Только сейчас Лоррен ясно осознала, что между ними все кончено так и не начавшись. Она опустила свое вязанье и прямо сказала об этом Хью — запинаясь на каждом слове, с непонятной покорностью и даже униженно, но знала, что должна все высказать до конца. Она смирилась с тем, что как женщина потерпела неудачу.
Если Хью и расстроился, то успокоился очень быстро. Лоррен приготовила чай, и они его выпили в полном молчании. Потом Хью ушел. Лоррен долго сидела уставившись ничего не видящими глазами в камин и терзаясь самоанализом.
Раздался стук в дверь. Машинально она откликнулась:
— Входите!
Алан остановился у двери, разглядывая девушку:
— Извините, мисс Феррерс, мне показалось, что я слышал голос Хью.
— Вы не ошиблись. Он ушел десять минут назад.
Лоррен понимала, как потерянно и уныло выглядит сейчас. Алан заметил ее состояние, нахмурился и спросил:
— Что-то случилось? Вы поссорились?
— Ничего такого не произошло, — ответила она печально. — Мы были друзьями, ничего больше. Друзьями и остались.
Алан сел на стул в сторонке, продолжая также пристально ее рассматривать.
— Да, я понимаю, что вы имеете в виду. Каждый раз все было одинаково: вы вязали и, как всегда, напоминали несокрушимую скалу, холодную и бессердечную, а он читал газету. Все абсолютно платонически, я думаю, не так ли?
Пугающая точность его слов потрясла ее до глубины души, сердце опять пронзила острая боль, и Лоррен с новой силой ощутила свое полное поражение.
— Вы совершенно правы, если так хотите это знать, — ответила она угрюмо.
Он продолжил, и его тихий, безжалостный голос ранил ее, как отравленная стрела:
— И вы, конечно, видели его поведение с Марго?
— Зачем сыпать соль на рану, — выдавила она с трудом, комкая вязанье. — Зачем вы...
Он сделал вид, что не расслышал, и издевался дальше:
— И теперь вы совершенно одна. — Казалось, Алан ликовал. — Ни одного поклонник...
— Да! — выкрикнула она, перебив его. — Абсолютно одна! Этого вы хотели, правда ведь? Этого? Ну, теперь вы довольны, так что оставьте меня одну, уйдите!
В ее голосе звенели слезы бессилия и безнадежности. Алан встал и молча вышел из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь.
Дружба Берил с ее начальником, Джеймсом Корнишом, расцветала не по дням, а по часам.
— Джеймс хочет познакомиться с тобой, Лорри, — объявила она однажды утром. — Ты не возражаешь, что мы так подружились?
— Мам! — Лоррен поцеловала мать в щеку. — Я очень этому рада. Дружи с ним так крепко, как захочешь, только заранее сообщи, когда мне надо будет подыскивать для себя квартиру, ладно?
