— Я от Дувакина, из журнала. Привезла вам… И она протянула Ковригину руку:
— Лоренца Шинель.
"Вот отчего Данте-то возник, — подумал Ковригин, — с его флорентийками… И вообще с Флоренцией…"
— Вы новая сотрудница? — спросил Ковригин.
— Типа того… — кивнула гостья.
— Вот ведь сидишь в лесу, — завздыхал Ковригин. — А о самом интересном узнаешь позже всех… Так как, как вас именовать?
— Лоренца Шинель… Шинель — это фамилия моего последнего мужа. Вы, наверное, о нем слышали…
— Может, и слышал… Вроде бы очень богатый… Что-то там по лекарствам… — изобразил напряжение мысли Ковригин. Не помнил он никакого Шинеля…
— Был.
— Был? С ним что-то случилось печальное?
— Был очень богатый. До развода. А теперь уверяет, что его обобрали. Молчал бы. Не лезть таракану на ржаную лепешку… Свою визитку я вам оставлю. А теперь давайте перейдем к делу.
Из автомобиля был доставлен бумажный пакет с физиономией Клио, будто эту Клио кто-то наблюдал и помог криминалистам с Петровки сотворить её словесный портрет. Впрочем, Клио на пакете имела и фигуру, а потому и могла протянуть руку расположенному к сюжетам истории читателю. Лоренца приволокла и картонную коробку, основательно перетянутую лентами скотча.
Бумаги из пакета было велено прочитать немедленно, а с макулатурой из коробки можно и не спешить, распечатать её хоть бы и завтра…
— Долго вы меня искали? — из вежливости спросил Ковригин.
— А чего было вас искать? — удивилась Лоренца. — У меня лоцманом или штурманом сидел этот утконос, "сейчас — направо, теперь — налево"…
— Это здесь, — сказал Ковригин. — Обычно, начиная с Симферопольского шоссе плутают в поисках нашего поселка…
— И тут никаких забот, — сказала Лоренца. — У меня же был ваш адрес. Вот он: "Чеховский район. Урочище Зыкеево. Садово-огородное товарищество издательства "Перетрут"…
— "Перетруд", — поправил Ковригин. — Все, что могли, давно перетерли…
— Ну, "Перетруд"! — чуть ли не обиделась Лоренца. — Какая разница!
— Урочище Зыкеево… — пробормотал Ковригин.
— Ну и что? Вы, я вижу, будто бы взволновались отчего-то. Забыли, что ли, что проживаете в Урочище Зыкеево?
— Забыл, — сказал Ковригин. — В каких-то бумагах видел это название… Но забыл…
— И что же в нем такого особенного, чтобы волноваться-то? Урочище и урочище. От того у вас и сырость. Небось, клюкву можете разводить и морошку. И в Зыкееве никакой странности нет. Один из моих мужей был Зыкеев… Утонул…
Позже, в Москве, Ковригин заглянул в Даля и был отчасти разочарован. "Урочище" оказалось производным от занудливого слова "урок" и употреблялось землемерами при межевании. То есть какой-то Зыкей мог быть наделен урочищем. Впрочем, тут же Ковригин посчитал, что именно их урочищу с оврагом свойственны сырость, мрачность затененности, туманы, а страшный и лохматый Зыкей вполне может соответствовать леонихской легенде.
