Пока тщательно обыскивали крышу и чердак, за руль «олимпии» сел какой-то солдат, а прежнего шофера, бледного и растерянного, посадили на заднее сиденье; машина медленно тронулась с места. Почти сразу подъехал еще один автомобиль. Дядюшка Ян намного лучше разбирался в человеческих отношениях, чем в воинских званиях, и по тому, как суетились все прибывшие, кроме одного, понял, кто главный. И не ошибся, потому что был властно приглашен в свою же дворницкую квартирку и там же впервые допрошен.
Что-то следователю мешало в нестаром этом старике; например, не получилось обратиться на ты или прикрикнуть — все равно что сделать «козу» полковнику… Правда, несмотря на красноречивую фамилию, следователь Громов редко повышал голос.
— Выходит, гражданин… Майгарс, — он старался правильно выговорить непривычную фамилию, — вы знали о готовящейся диверсии?
— Как, пожалуйста?
Слова «диверсия» дворник не знал. Ваньку валяет, раздражался следователь, но уверенности не было: старик не паниковал, не суетился и неожиданно сам обратился к нему:
— Если в вашем доме дырявая крыша, что вы сделаете?
— Вызову мастера, — следователь пожал плечами.
Кто кого допрашивает, одернул он себя, но настырный дворник не унимался. Его послушать, так выходило, что трубочист не вредитель вовсе, а сущий благодетель. Хитер старик: в домкоме подтвердили, что требовал прислать кровельщика.
— Как давно знаете обвиняемого?
— Кого, пожалуйста?
Опять помог переводчик.
— В доме нельзя без трубочиста, — решительно сказал Ян, — десять лет как ходит.
Четко вырисовывался вредительский заговор. Странно, почему он не отрицает.
По лестнице обрушился грохот сапог. Вбежали двое с ценной находкой — грубой фаянсовой кружкой, на которой чернели следы пальцев. Следователь повернулся к дворнику:
— Кто носил обвиняемому кофе на чердак?
— Моя жена, — голос старика был ровным, невозмутимым, — она всегда его угощает.
— Придете по этому адресу, — процедил следователь, — а пока распишитесь вот здесь.
Дворник не заметил многозначительного «пока» и старательно подписался полным именем и фамилией.
Чертов старик. Следователь поднимался по лестнице, не касаясь перил. Дворник, а гонору… как у профессора. Посмотрим, как ты будешь мне вопросы задавать у меня в кабинете. Действительно, дворник себе на уме. Если он кого-то выгораживает, зачем втягивает жену? Почему не пытается скрыть, что знает вредителя? Странный город. И народ странный: непуганый народ.
С крыши легко было перелезть на балконы квартир верхнего этажа. У вредителя могли быть сообщники. Не верил следователь и тому, что пожилая дворничиха поднималась на чердак, чтобы покормить того негодяя. Или они все тут в сговоре? Непуганый народ, повторил про себя.
