Больше почти ничего не требовалось — такое множество воинов собралось в Самарканде, двести тысяч человек отправились отрядами по военным лагерям вдоль дороги. Начиналась зима, и воинам хотелось бы переждать снегопады на «крыше мира», однако Тимур не желал откладывать поход до весны.
Он отправил своего внука Халиля с правым крылом войска на север, сам пошел с центром, которым командовал Пир-Мухаммед. Шли они с большим обозом, напоминавшим деревянный город, припасы пришлось брать с собой, и Тимур позаботился, чтобы всего было в достатке.
Они пересекли Зеравшан, Тимур, сидя в седле, оглянулся на город, но промолчал. Разглядеть куполов и минаретов он уже не мог.
Стоял холодный ноябрь. Когда они прошли широкое ущелье, впоследствии названное Ворота Тимура, пошел снег. Ветры из северных степей продували равнину, и войско, промерзшее от бурана, укрылось в шатрах. Когда оно двинулось вновь, путь его лежал в мир, белый от снега. Речки покрылись льдом, дороги сугробами. От холода погибло несколько воинов и коней, но Тимур не хотел поворачивать обратно.
Не пожелал он и остановиться на зимние квартиры в Каменном городе, где воины Халиля пережидали стужу. Старый завоеватель объяснил, что намерен идти в Отрар, крепость на дальней северной границе, и велел внуку догонять основные силы, как только дороги очистятся от снега.
В начале пути войску приходилось настилать войлок на снег и утаптывать его, чтобы телеги и верблюды — черная нить, ползущая по белой равнине, — могли по нему двигаться. На реке Сыр лед оказался толщиной в три фута, и войско прошло по нему на другой берег.
Затем вступила в свои права зима с ее немилосердными суровостями. Гололедом, дождем, ветром и снегом, бледным сиянием низкого солнца на льду. В движении войска не было той стремительности, что много лет назад, когда оно шло сразиться с Золотой Ордой. Оно с трудом проходило по нескольку миль в день, держа путь к Отрару и большой северной дороге на Китай.
Медленно проплывали знамена по горным перевалам, по темным ущельям, словно бы уходящим вглубь под окутанными туманом вершинами. Медленно, будто навьюченный верблюд, чуть ли не ощупью войско вышло по этим проходам на северную равнину и увидело перед собой стены Отрара — убежища на зиму.
Здесь Тимур мог отдохнуть. С первым весенним теплом он собирался двинуться дальше.
И в марте тысяча четыреста пятого года он велел войску выступить. Поднялись знамена, загремел большой барабан, тумены выстроились на равнине для смотра. Командиры туменов собрали своих музыкантов для торжественного приветствия эмиру, пронзительно заревели трубы, ударили барабаны в такт поступи конских копыт.
