Виталик прислушался: не хрустнет ли под потенциальной пищей ветка? Может, где-то там и хрустело и трещало, но голодное урчанье в животе заглушало все звуки. В принципе умереть с голоду Виталик не боялся. В спецназе их готовили хорошо. «Спасибо Петровичу, — мысленно поблагодарил своего инструктора сплетник, — с одним ножом в лес выкидывал. И это в январе! Сейчас при себе ножа, правда, нет, но зато дубинка есть, и лето на дворе. Не пропаду! На малинник или кислицу какую набреду. Главное в этом деле — в малиннике на медведя не набрести. Хотя… медвежатины я еще не пробовал».
Юноша поднял с земли горностаевую шубу с царского плеча, служившую ему в этом походе и матрасом, и одеялом, вступил на тропу и вновь решительно двинулся вперед. На этот раз он был вполне адекватен, а потому выдал весь свой запас ненормативной лексики, когда через два-три часа наткнулся на тот же самый ручей, берущий начало под тем же самым камнем.
— …Зар-р-раза!!! — минут через пять начал плавно заканчивать свой энергичный монолог царский сплетник. — Морду бы набить за такую подлянку, а некому. Это какая сволочь меня по кругу водит?
Татуировка на груди, которой его снабдила когда-то древняя индусская богиня Парвати, ощутимо нагрелась, и от нее по телу царского сплетника прокатилась жаркая волна. Тропинка тут же исчезла, и он увидел, что стоит посреди шумящей на ветру дубравы девственного леса, а под ногами мягко пружинит мелкая трава, пробившаяся сквозь мох, усеянный желудями. Камень, правда, был на месте, и из-под него все так же бил родник, а около гордо торчала пятнистая шляпка мухомора в окружении группы грибов, смахивающих то ли на поганки, то ли на сыроежки. Парень присмотрелся внимательней. Нет, точно сыроежки, и это очень кстати.
— Что, взяли? — злорадно крикнул юноша неведомому врагу. — Я за Парашкой как за каменной стеной. Гоп-шлеп, и свежие сыроежки к столу. Вовремя я на них нарвался. А вот ты, пятнистый, нарвался на меня. И зря. Я не лось, я мухоморы не ем.
Виталику просто необходимо было куда-то скинуть лишнюю негативную энергию, а потому он бросил царскую шубейку на землю, размахнулся своей дубиной и со всей дури зарядил по мухомору. Результат превзошел все ожидания. Мухомор исчез. Буквально за долю секунды до удара он просто испарился в воздухе.
— Сволочь! Ты не лось, ты козел! Дубиной по морде? Ты мне за это еще ответишь! — Из-за соседнего дуба, росшего метрах в пятидесяти от родника, выглянула красная пятнистая шляпка. — Я на тебя таких натравлю… таких натравлю! Не жилец ты больше! — Мухомор погрозил царскому сплетнику маленьким, бледненьким кулачком, вынырнувшим из-под бахромы на его тонкой ножке, и вновь испарился в воздухе.
