– За смену времени, – он придвинул кружку с глинтвейном ко мне и сложил губами кораблик.
Я снова вспомнила «Тамань» и повела плечами. Хамить не стоит. Перекинемся словами и распрощаемся. Я попробовала глинтвейн и поморщилась. Немецкое варево перемололо все вкусы и запахи в абракадабру, сохранив в сухом остатке только ром.
– У вас нет мобильника? – спросил он.
– А что?
– Мне нужно сбросить вызов. У моего батарея села. Это не займет ни времени, ни денег. Обещаю.
Я заколебалась, никогда не даю своих вещей посторонним.
– Это важно. – Его серые глаза сощурились, потянувшись к вискам.
Я рефлекторно отвернулась, мой взгляд заскользил по лощеной бумаге фотообоев и остановился на белой пене прибоя. Я вдруг попала в волну, застывшую копией южного моря вне времени и пространства. Прямо в море была вырезана дверца, где исчезали официанты. Магическая дверца захлопнулась, ключника не предвиделось.
Сотовый телефон вернулся ко мне прежде, чем я успела пожалеть. Но я никогда не давала своих вещей посторонним. Так странно.
– Вас как зовут?
– Александра.
– И в паспорте так же? – засмеялся он.
У него были мелкие белые зубы, совпавшие с горбинкой, смуглой кожей, миндальными глазами и животным запахом черной замши. Они вложились друг в друга, как матрешки. Но оставалось неясным, где сердцевина, начало или конец, разматывающие воображение. Чтобы увидеть, нужны параллели.
– А вас? – смеясь, спросила я.
– Марат.
Вот и конечная нота. У букета появилось настроение, но серый цвет радужки никак не встраивался в картинку. Я вдруг подумала о скандинавской обжарке конголезской робусты. Осло-тюлень. Что-то в этом духе.
– Где вы работаете? – спросил он.
– В больнице врачом, – нехотя ответила я. – А вы где?
– Нигде. – Он держал кружку длинными тонкими пальцами. Такие пальцы бывают у людей с синдромом Марфана.
– И на что вы живете? – без интереса спросила я.
– Подрабатываю понемногу. Еще по глотку глинтвейна? – Он смотрел на кружку, к которой я почти не притронулась.
– Нет.
Мне внезапно стало скучно. Смертельно скучно. Со мной такое бывает. Мы одновременно споткнулись на равностороннем молчании. Оставалось только слушать тишину, равную четырем нулям. Нужно было уходить.
– Мне домой, – решительно сказала я.
– Вы не допили свой кофе, – он улыбнулся, глядя в книгу.
– Не люблю холодную воду.
Я не взяла перчатки, мне пришлось засунуть руки в карманы пальто. В одном из них лежал клочок бумаги, на нем номер телефона и подпись «Марат». Я засмеялась. У сероглазого парня по имени Марат были волосы цвета кофейных зерен итальянской обжарки. Почти черные. Осло-тюлень – это забавно.
