Я говорю: "Не помню, давно было".
А Герман: "Ну, поднатужься, вспомни! Я, - говорит, - тебя еще найду".
Через несколько дней сталкиваемся с ним в Москонцерте, в коридоре.
Он орет: "Во! Долгин! А я тебя везде ищу! - и потом шепотом: Все! Через две недели едем. Вспомнил, чего им там надо, в Толедо?"
Я говорю: "Не вспомнил".
Герман обиделся: "Володя, что ж ты, как не свой, как парашник какой? Ты сам-то чего возил?"
Я говорю: "Ничего не возил".
Герман: "Ну, может, ты такой человек, но есть же и другие люди, нормальные. Другие люди чего возили? Я ведь чего боюсь, я боюсь нарваться. Такие гады, могут нарочно подставить, по зависти. А ты мужик культурный. Вон Сенька Зельцер - духовик, знаешь его? - он сейчас с кларнета на русский рожок перешел. С народниками, в смысле с оркестром народных инструментов, они в Монровию ездили - это хер знает где, Африка, бля! Так ему посоветовал гад какой-то утюги везти электрические. Хорошо, говорит, пойдут! Сенька мешок утюгов волочил. А там, в Монровии, никто, бля, не гладит, все мятые ходят. И напряжение не наше. Там все на газу и напряжение три вольта!.. Или пять... не помню уже, он говорил. Вроде, три вольта. А на утюге двести сорок! Не тянет. И обратно весь мешок - килограмм тридцать... Володя, выручай! За мной, бля, не пропадет!"
Я говорю: "Так я и не хочу тебя подвести. Я не помню. А чего я так болтану с потолка, а ты потом нарвешься. Не помню - давно было".
Он только рукой махнул и пошел. И, наверное, с полгода я его не видел и забыл про эти разговоры. И вдруг - помню, летом, в страшную жару, - пусто в Москонцерте, в кабинетах жарко невыносимо, все в садик вышли, и что-то мне надо было, подписать, что ли, ищу кого-то, и вот иду по пустому коридору навстречу бежит Герман-ударник. Хватает меня и заталкивает в угол курилки.
"Володя! - прямо-таки рычит и хрипит он. - Уже едем! На тебя одна надежда".
Я говорю: "Куда едете? Вы ж давно уже съездили".
"Отложили, - хрипит, - с документами лажа была, напутали. Только сейчас едем, через неделю. Уже все - визы, билеты... В Толедо! Пять концертов. Говори, чего везти? Что там можно толкнуть? Что ты тайну делаешь из говна? Я ж, бля, не прикуп подглядываю".
Я говорю: "Вот именно, Герман, это тебе не три карты".
Он: "Чего?"
Я: "Ничего, проехали. Ладно, открою я тебе эту тайну".
Он: "Давай! Так чего там, в Толедо, лучше всего толкнуть?"
Я: "В Толедо лучше всего можно толкнуть Эль-Греко".
Герман-ударник замер. Выдохнулся из его горла какой-то длинный шипящий звук, показывающий высшую степень озадаченности. Потом быстрыми заячьими движениями ручек, как лапок, утер пот с лица и шепнул: "Елки! Эльгрека... так... Володя, а где ж... где ее..."
