Он встал из-за стола, подошел к окну, разминая на ходу от долгого сидения за письменным столом затекшие мышцы спины и плеч, и выглянул наружу. День подходил к концу, но внизу во дворе сновали люди, выполняя свои обязанности, подчиняясь жизненному укладу, заведенному Патриархом Иовом на своем подворье. Завтра его ждала новая книга, а, пока пользуясь временной передышкой, он решил прогуляться по городу. Выйдя со двора, погруженный в свои мысли, он неосознанно направился в сторону Московского Кремля. Это был молодой человек среднего роста, его нельзя было назвать красивым, смуглое лицо украшенное двумя бородавками на лбу и на приплюснутом носу, рыжеватые волосы, слегка вытянутые скулы, неловкость в движениях, грустно задумчивым выражением лица. Все это ни как не отражало в наружности всей его духовной природы, богато одаренной гибким умом, пылким темпераментом и отменной храбростью.
Погруженный в свои мысли он не сразу сообразил, что с другой стороны Никольской улицы его по имени окликнул монах. Прервав свои думы, Григорий направился к нему на встречу и заключил его в объятья. По правде, говоря, выполнение обетов данных святой церкви и Богу при пострижении не являлись достоинствами знакомого Григорию монаха, все это выражалось в его внешнем виде. Это был полный лысоватый человек, на вид которому можно было дать около сорока лет. От его черной рясы в жирных пятнах, отражающих любовь ее хозяина плотно поесть, шел неприятный запах, его красное лицо с большим сизым носом выражало дикое желание, во чтобы-то не стало продолжить прерванное наступлением утра вчерашнее веселье.
– Как ты себя чувствуешь, брат Мисаил? – обратился Григорий к монаху.
– Вчера было лучше, брат Григорий, а мы тебя с братом Варлаамом целый день разыскиваем, и сейчас я шел за тобой на патриарший двор.
От монаха шел стойкий запах застоявшегося перегара, и он еле держался на ногах.
– Не стоит ходить туда в таком виде, за такой поступок могут сослать в другой монастырь у черта на куличках, с более строгими правилами и мы с Варлаамом потеряем хорошего друга.
– Во…! Ты прав Гришка, пойдем ка лучше в немецкую слободу, Варлаам ждет нас на постоялом дворе.
Григорий взял друга под локоть, и они отправились искать Варлаама. Идя по дороге к слободе, Григорий пытался припомнить, что вчера болтал, с пьяна, Варлаам, про смерть Царевича Дмитрия. Однако, окончательно запутавшись, он выбросил эти мысли из головы.
В большом зале постоялого двора посетителей было не много, у входа за столом гуляла компания подвыпивших стрельцов, горланя песни. Варлаама нашли сидящим в самом дальнем углу за столом, внимательно наблюдающим за попытками большой зеленой мухи выбраться из лужицы липкого горохового киселя, разлитого прямо на столе. Перед ним стаяло блюдо с недоеденной жареной уткой, большая чашка с квашеной капустой и полупустой кувшин с медовой брагой. Он оторвался от созерцания столь интересного зрелища, поприветствовал приятелей, жестом указывая на лавку, прося присесть. Григорий подозвал хозяина, велел убрать со стола и принести еще кувшин с брагой. Выпив полную кружку медовухи и закусив капустой, брат Мисаил положив руки на стол и опустив на них голову, отошел ко сну.
