– Что-то потянуло холодом, а не налить ли нам еще по сто грамм, как ты думаешь Илья?
Девочки отрицательно закачали головами. Илья разлил из фляжки в две рюмки спирт, протягивая одну Лехе. Они выпили, закусили малосольным огурцом. Илья встал, закурил и подошел к окну. Разглядывая сквозь вспышки молний часовню, толи от большого количества выпитого, за сегодняшний день, толи для того, что бы произвести еще большее впечатление на Наташу, которая весь вечер оказывала ему знаки внимания, в голове Ильи возник план, проникнуть в подвал часовни прямо сейчас.
– Алексей, бавай-ка брат прогуляемся до этой чертовой часовни, мне натерпится посмотреть, что находится в нутрии ее подвала.
Леха кивнул в знак согласия, наливая еще по рюмке.
– Угу, только давай еще выпьем.
Они выпили и направились к дверям. Девочки пытались им помешать, но все было тщетно, Илья в котором проснулся охотничий инстинкт, ни кого не хотел слушать, а Леха соглашался с ним. Когда они вышли во двор, хозяйка многозначительно произнесла:
– Зря я все это рассказала, вот и мой муж тоже ночью в такую погоду поперся туда, царство ему небесное.
Друзья пересекли пустырь, отодрали доски от двери и вошли в часовню.
Илья Просветов медленно приходил в сознание. Мысли путались у него в голове. Он мучительно пытался вспомнить, что же с ними произошло. Вроде они с Лехой зашли в эту часовню, спустились в подвал, а дальше погас фонарь. Дым, этот дым серый и липкий, которым заполнилось пустое пространство чертова подвала, наполнил нос, гортань, проник в легкие. Илья вспомнил, что начал задыхаться, попробовал выбраться наружу, но оступился на третьей ступеньке, упал и окончательно потерял сознание.
Голова болела, как после той контузии в декабре 1943 года, когда немецкий снаряд угодил рядом с блиндажом командира полка, тогда их всех засыпало землей, попади он чуть правее, не было бы его сейчас на свете. Что со мною случилось? Где Леха? Илья попробовал открыть глаза. Вокруг что-то запищало, замигали какие-то лампочки. Илья огляделся, насколько это было возможным. Он лежал на чем-то отдаленно напоминающем медицинскую кушетку, застеленную белой простыней, совершенно голый. Руки, ноги, голова были опутаны разноцветными проводами, которые шли к каким-то непонятным приборам, от которых исходил этот писк, который отдавался в голове тупою болью.
– Где я, в госпитале? Непохоже. Ничего подобного в наших медсанбатах нет, в глубоком тылу? Похоже, подвал был заминирован, и мы взлетели на воздух?
