— Вы скучали без меня, моя дорогая? — тепло спросил Дункан, подумав о том, что сам он едва выдержал без нее три дня.
— Я скучала по своему привидению, — ответила Шарлотта, чувствуя, что злость ее проходит. Из-за чего она, собственно, злится? Из-за того, что ей ночью померещились шаги? Она вздохнула и пожала плечами. — Может быть, это настоящий генерал приходил, чтобы попугать меня.
— Ага. Значит, привидение из библиотеки Толливер-хауса возвращается! — Дункан уже улыбался во всю ширь.
По спине у Шарлотты побежали мурашки, но она улыбнулась и сказала:
— Наверное. Кто-то ходил по библиотеке — минуты две, не больше. Правда, тот, кто там был, не хохотал.
— Значит, вы поняли, что это не я?
— Я задремала, — ответила Шарлотта. — Потом начался дождь, и мне пришлось встать — глициния разбила окно в гостиной.
— Наверное, это сделало ваше привидение.
Шарлотте принесли кофе, она сразу же отпила большой глоток, чуть не обожгла небо и разволновалась еще сильнее. Дункан дразнил ее и явно ни во что не верил. Ну что ж, может быть, он и прав. У нее действительно слишком живое воображение. Она насупилась.
— С глицинией я воевала до того, как услышала шаги.
— Понимаю.
— Ветка глицинии стучала в окно… в общем, было немного страшновато.
— Не сомневаюсь, — сухо ответил Дункан. — Как вы можете ночевать одна в этом доме?
— А я и не ночевала там одна, разве вы не знаете? Только две последние ночи. Вначале там были вы, а сегодня… кто-то.
— А этот ваш "кто-то" мог слышать, как вы сражаетесь с глицинией?
— Ну, не знаю…
Шарлотте принесли сандвич, но Дункан, казалось, не обратил на это никакого внимания.
— Ну и что? — спросил он.
Шарлотта взяла свой сандвич, только сейчас сообразив, что есть его в присутствии мужчины, одетого в безупречный костюм-тройку, неприлично. Стараясь казаться беспечной, она ответила:
— Я вскрикнула раза два.
Дункан с насмешкой посмотрел на нее.
— Неужели? Женщина, целившаяся в призрак бригадного генерала из револьвера, кричит, испугавшись глицинии?
— Я не кричала. Я вскрикивала.
— Существенное различие, вне сомнения.
— И испугалась я вовсе не глицинии. Я же не поняла, что это были за звуки. Я подумала… я звала вас. Решила, что вы опять захотели попутать меня в шутку. Глупо, да?
Дункан, чуть наклонившись к Шарлотте, поджал уголки губ, чтобы скрыть улыбку, и наблюдал, как она борется со смущением и с гигантским сандвичем.
— Солнышко, — ласково произнес он, — клянусь, если бы я пришел тогда, то защитил бы вас от глицинии.
