Стоявшие возле дома машины укатили одна за другой, оставив ее одну. Задрав голову, она взглянула на балкон, но фигура уже исчезла. Неожиданно напугавшись, Шарлотта бросилась в дом, с шумом захлопнула и заперла за собой дверь, после чего почувствовала себя еще глупее, поняв, что только что заперлась со своим привидением.
Но, очевидно, привидению — или Дункану Толливеру — было наплевать на замки. Во всяком случае, именно так казалось Шарлотте, когда она шла в парадную гостиную. Мягкий свет отбрасывал розоватые тени, скрадывавшие ветхость старой мебели. Стулья эпохи королевы Анны и диван в стиле ампир были бесценными, но, к сожалению, давно требовавшими реставрации предметами старины. За неделю, которая выдалась очень занятой и к тому же осложнилась его ночными визитами, Шарлотта успела сделать все, что от нее зависело, чтобы привести в порядок эту комнату. Именно здесь она и собиралась давать уроки и работать над книгой, для чего и придвинула элегантный, хотя и старенький столик вишневого дерева к продолговатому окну. Здесь было все, что так необходимо ей в жизни: покой, изящество, традиция и ощущение истории.
И все же когда-то именно здесь находился… или до сих пор находится? — бригадный генерал Дункан Толливер, негодяй и ловелас. А может быть, это она незаконно оказалась здесь, а вовсе не он?
"Нет! — сердито подумала она, переставляя свой ужин с серебряного подноса на мраморную поверхность стола, — человек наверху не привидение!" Она тут же вздрогнула, быстро сообразив, кто он тогда такой. Неужели она предпочтет ему привидение, которое щекочет нервы и будоражит воображение своим раскатистым хохотом? Несомненно.
Шарлотта расправила плечи, вдохнула поглубже и решила, что пора действовать. Но как? Что делать? Вызвать полицию и попросить ее выпроводить "генерала конфедератов" из библиотеки? Ко всему прочему, и библиотека-то не ее. Как и весь дом, она принадлежит Тельме Толливер. Разразится скандал, в этом можно не сомневаться. Если Дункан Толливер так богат, как говорили женщины, и даже намерен купить самую престижную в Нашвилле — хотя и попавшую в затруднительное положение — газету, то пресса с радостью подхватит слух о том, что он переоделся в генерала конфедератов и напугал дам, прибывших на урок рукоделия.
А к чему подобная шумиха почтенной и добропорядочной девяностопятилетней Тельме?
Кроме того, чутье — или унаследованный от Баттерфилдов здравый смысл — подсказывало Шарлотте, что мужчина, находившийся наверху, сумеет объясниться с полицией и выставит ее, Шарлотту, в самом дурацком свете.
