Нет, оружие раздали без боекомплекта. Да, Горбачев вроде проезжал в Кремль. Время от времени вдоль оцепления пробегает кто-нибудь чином постарше, и тогда разговоры с солдатской стороны прекращаются. Толпа же, наоборот, оживляется, командиров пытаются остановить, взять за пуговицу, порасспросить как следует. Те не даются и огрызаются. Там и сям возникают подобные микростычки, все в движении, все бурлит.
Воодушевленная легализацией своего присутствия, я принимаю в этом бурлении живое участие. Пристаю к солдатикам, спрашиваю о том, о сем, не будут ли они по нам стрелять. Солдатики разговаривают со мной довольно охотно (интересно, в какой мере – из-за каблуков?), в одном месте на краю цепи мне даже предлагают залезть на танк, я радостно соглашаюсь и уже почти залезаю, но Севке моя активность не нравится, он снова хватает меня за руку, решительно сдергивает с танка и вытаскивает из толпы.
Мы возвращаемся к Белому дому. На Калининском уже пооткрывались магазины, офисы и кафе. Люди снуют туда-сюда как ни в чем не бывало, очереди видны сквозь витрины. Будто ничего не происходит. И тут же баррикады стоят, БТР через них продирается. Сплошной сюр.
Я, поддаваясь общему безумию, тоже иногда приостанавливаюсь, пялюсь на витрины. Революция революцией, но вдруг удастся под шумок укупить что-нибудь особо ценное в хозяйстве. И вдруг в книжном киоске уже на самом углу Садового кольца вижу замечательную детскую книжку – «Лев, Колдунья и Платяной шкаф» Клайва Льюиса. Я даже представить не могла, что она вышла здесь, в совке. У меня есть еще книжки этой же детской серии, мне их Танины знакомые-диссиденты для Костьки из Америки присылают, типичный тамиздат. Хорошие детские книжки на христианской, а не коммунистической основе. И вот – пожалуйста! В центре Москвы, в книжном киоске. Как раз этой книжки в моей серии не хватало. Безумие разлито повсеместно.
Я на радостях покупаю три штуки – себе, то есть Костьке, и Севкиным детям. У него их двое, от разных жен. По крайней мере, я слышала только о двоих. По дороге рассказываю Севке, что это за книжки, – он, хоть и православный, ничего о них не слыхал.
У нас есть еще немного времени до митинга, ходить мы подустали и решаем посидеть пока в машине – благо, она как раз недалеко. Я, сев, тут же погружаюсь в книжку – так хорошо, такая сказка добрая. Но Севка говорит, что пора идти, и я с сожалением оставляю книжку в машине.
Снова выходим под мерзкий дождик-туман, снова огородами – к площади. Народу собралось немало, площадь почти полна, а люди все прибывают. Хотя старый демократ оценивает толпу меньше, чем в пять тысяч, мне кажется, что нас тут очень много, и если все мы, здесь собравшиеся, разом за что-то выступим, то непременно победим. Это как-то бодрит и обнадеживает.
