– Я никогда не хотел, – сказал я и рассказал ей об этих снах, которые мне снились время от времени, в которых я звонил. И я рассказал, как я всегда просыпался от плача после таких снов и как я продолжал плакать, когда видел, что Налда лежит рядом на своей кровати.
Иногда все же, в те времена, когда Налда была почти в порядке, она говорила о том, как хорошо мне будет, когда я позвоню по этому номеру. Она рассказывала, что найдутся люди, которые позаботятся обо мне как следует, не так плохо, как она. Еще она говорила о вещах, которые 'l меня будут, и обо всех правильных местах, в которых я буду жить. Но я никогда не хотел про это слушать, я только спрашивал, можем ли мы снять этот листок. Снять его и просто выбросить. Потому что я не хотел, чтобы он нам понадобился.
Но он нам все-таки понадобился. Однажды, когда мне было уже почти шестнадцать, я вернулся домой, а Налда сидела на табуретке перед плитой, и что-то стекало у нее по лицу. Я принес ей цветы, которые ей нравились, но когда я протянул их ей, она не взяла. Казалось, что она их вообще не видит. А когда я подошел поближе, я увидел – очень осторожно, – что она царапает себе лицо острыми ногтями, а то, что стекает у нее по лицу, – это кровь.
Прошло много времени, прежде чем она меня наконец заметила, но когда она меня увидела, то посмотрела на меня так, будто хочет извиниться. И продолжала царапать себе лицо, почти так же тщательно, как наносила свой особенный крем. А потом она сказала «звони», очень спокойно, без всякой паники. И я побежал звонить.
Когда я вернулся, ее руки тряслись так, что она больше не могла ими ничего расцарапать, и когда она увидела, что я на них смотрю, она уселась прямо на руки. Кровь стекала с ее щеки на рубашку, но тряслись у нее только руки, сама она сидела совсем спокойно. А потом начала плакать, и руки трястись перестали.
«У тебя все будет в порядке, – сказала она мне и подошла, чтобы обнять меня, и скоро я тоже заплакал, а ее кровь была у меня на лице и на одежде. – Теперь у тебя все пойдет на лад, – сказала она. – Я обещаю». А потом она сказала, как сильно она жалеет. Обо всем.
Мы все еще были рядом, когда пришли эти люди, и я думаю, что им сначала показалось, что мы оба пострадали. Но когда они стали выяснять и поняли, что это Налда, они помогли ей потихоньку выйти и дойти до фургона, который ждал снаружи. А пока они этим занимались, я ускользнул, чтобы следить за ними из-за угла, чтобы мне не пришлось с ними разговаривать.
