Как ни странно, с точки зрения идейной они во многом были ближе царю, чем его ровесники, которые в массе не хотели никаких изменений и неодобрительно слушали даже разговоры о возможных реформах.
Одновременно появились вполне легальные проекты, авторы которых намеревались покончить с крепостным правом или, по крайней мере, облегчить положение крестьян. Причем эти проекты выходят из-под пера весьма серьезных людей. Проекты радикальны в разной степени, но важно, что идея «носится в воздухе», и не один «западный ветер» тому причиной. Это знак времени: необходимость перемен понимают не только юные гвардейцы, но и люди старшего поколения, хотя и далеко не все. А скоро в Варшаве Новосильцев начнет работу над «Уставной грамотой Российской империи», будущей конституцией. Обычная полифония истории.
В 1815 г. Александру I и Ермолову было 38 лет, Воронцову — 33, Сабанееву — 43, Закревскому — 29, Киселеву — 27, Давыдову —31, Аракчееву — 46, Пушкину— 16, Карамзину — 49, Сергею Муравьеву-Апостолу — 20, а его брату Ипполиту — 9 лет.
* * *
После войны наши герои получают новые назначения: Воронцов остается во Франции командовать русским оккупационным корпусом, Ермолов в 1816 г. становится командиром Отдельного Грузинского корпуса, Сабанеев — 6-го корпуса в Молдавии, Закревский — дежурным генералом Главного штаба; Киселев до 1819 г. совершал ряд инспекционных поездок поличным заданиям императора, а затем стал начальником штаба 2-й армии. Сейчас мы попытаемся дать весьма краткий очерк служебной деятельности наших героев. Трудно говорить о военачальниках, не уяснив их отношений к подчиненным и с подчиненными.
Не у одних вас ученья; и у нас так часто бывают оные, что не знаю, куда класть больных, которых лежит в госпиталях более 5 тысяч человек.
Ученья мне так надоели, что не могу вам описать. Это вам может описать Сабанеев.
Закревский — Воронцову.
В классических, так сказать записных реакционерах как-то не хочется открывать личность. Помещался человек в соответствующей «табели о рангах» где-то в классе Булгарина ближе к Дубельту, давно уже был удобным объектом для тренировки праведного обличительного пафоса. А тут вдруг выясняется, что он неглуп и принципы имеет, да и не такой уж реакционер, по крайней мере, в эти годы: царя поругивает, с Аракчеевым не здоровается. И вообще, чувство юмора есть. И человек «оживает». И в который раз понимаешь, как вредны стереотипы. Это — о Закревском, но не только о нем. Д. В. Давыдов как-то писал Закревскому: «Сердце твое русское, твердость английская, а аккуратность немецкая» (не преминув, конечно, добавить, что последняя есть «единственное доброе качество сей нации»)
