Тогда радость охватила христиан, они запели хвалу Господу и дали мир народу, взяв в заложники сыновей у лучших людей Вальдии. Некогда были вальдийцы сыновьями гордости, а ныне стали они сыновьями послушания. Волки стали агнцами, гонители — братьями. Посреди замка освятили источник и, наполнив бочку, крестили сначала старейших и лучших, а за ними — и остальных. И сделалась большая давка. Мужчины, женщины, дети кричали: «Скорее меня окрести!» И так было с утра до вечера, так что священники обессилели от трудов крещения. И все радовались и надеялись, что этот труд зачтется им во отпущение грехов.
А затем эзельцы вернули свободу пленным шведам.
Знаете, как поется в одной старинной песне:
Тело омыто водой, лица омыты слезой,
Смолкли и плачи, и стон, слышен церковный звон,
Эзель, средь моря стоящий, Ригой крещен.
Воды крещения смыли порок, лжебогов и коварство,
Вышнюю радость дают и Небесное Царство.
Так это будет звучать в переводе на ваш язык — на нашем это поется куда благозвучнее… Потому что Тарапита с прочими языческими богами был низвергнут, и жители Вальдии разошлись по всему острову, проповедуя Христа и преподавая своему народу благодать крещения. И плакали все от радости, потому что водою возрождения столько тысяч людей родили для Господа как детей духовных и возлюбленную невесту Богу из язычества. Что не под силу оказалось королям, то быстро и кротко совершила к славе Своего имени Пресвятая дева руками рабов Своих — рижан.
Господи! Каждый год наших хроник в те времена заканчивался традиционным латинским двустишием:
С нами всегда и победа и слава.
Господу — слава и честь, Богу на Небе хвала.
Так было…
Когда же мы отступили от Бога, ниспровергли уставы истинной веры и приняли новую, изобретенную умом человеческим в угодность страстям…
Голос рассказчика пресекся, и вдруг Филипп Бель разрыдался. Ему предстояло заговорить об истинным позором ливонского рыцарства. Когда на западе «прозябла» (как выражаются русские, то есть — проросла, как колос из семени) ересь Мартина Лютера, некоторые ливонские рыцари начали обращаться в протестантизм.
А протестантизм был религией человекоугоднической — несмотря на постоянное цитирование Библии и внешний аскетизм некоторых его последователей.
Протестантизм мыслился Лютером как улучшенное христианство. Конечно, он искренне пытался улучшить религиозную ситуацию в Европе, где церковная верхушка довольно сильно дискредитировала себя. Однако вместо церковной структуры протестанты начали «улучшать» само христианство. И появились многочисленные секты, и каждая пыталась насаждать христианство в том виде, как его понимает каждый отдельный человек.
