— Я не узнаю страну, которую вы описываете.
— Да, в отчетах действительно многое преувеличено. Но неужели вы не видите, насколько человеку, сенарцу, который ценит цивилизацию превыше всего, трудно понять народ, похожий на ваш?
— Я однажды разговаривал с вашим капитаном, — вспомнил я, — о детях, которые вас интересуют.
— С президентом, — с благоговением поправила она.
— Так он себя называет? Ваши титулы и другая чушь, связанная с иерархической системой, трудно воспринимается. Даже этот «господин», которым вы меня величаете. Хотя, наверное, «господин» ниже по рангу, чем «президент»?
— Извините, если я вас обидела, — быстро сказала Рода Титус. Для нее это действительно было важно. — Я не совсем представляла, как вас называть. Если обращение «господин» неприемлемо, тогда, может, подойдет «техник»?
— Я не обиделся, — лениво ответил я. — Мы не нуждаемся в каких бы то ни было титулах. У нас их просто нет.
— Но надо же мне как-то к вам обращаться.
— Зачем?
— Потому что вы — важная персона.
— Только для себя самого, вероятно, — засмеялся я.
— Меня назначил на это задание сам президент, — продолжила она, встряхнув головой, чтобы избавиться от неудобной темы. — Я должна привести к согласию два наших народа, постараться решить вопрос с детьми, хотя бы добиться открытия доступа к малышам для отцов.
Она замолчала и посмотрела на меня. Я снова пожал плечами и поинтересовался:
— Что вы имеете в виду под словом «доступ»?
— Вам оно не знакомо? Я не уверена, насколько хорошо вы знаете общий язык. Это означает…
— Я знаю значение, но не вашу интерпретацию.
— О… Извините! Я не собиралась…
Я поднялся:
— Рода Титус, вы меня утомляете своим дурацким этикетом. Если меня оскорбляют, то я поступаю соответствующе. Не прячу гнев или раздражение в себе, как привыкли делать ваши люди. Если я не говорю, что вы меня обидели, значит, вы меня не обидели.
Она неуклюже встала и кинулась за мной:
— И опять я извиняюсь. Но в этом все и дело. Я так мало знаю о вашем образе мыслей. Но вопрос доступа…
Я шел вперед, а она едва поспевала за мной.
— Да?
— Это всего лишь означает, что отцы могли бы, к примеру, приехать в Алс и увидеть своих детей. Что детям позволят узнать, кто их родители, встречаться и говорить с ними. Время от времени.
— Отцы, без сомнения, могут приехать, — ответил я, констатируя факт, потому что на Алсе не существует пограничного контроля и даже самих границ.
Но Рода Титус восприняла мою реплику как признание поражения: она в уме с самого начала вела переговоры, что-то вроде войны, словесной баталии, о которой я и не догадывался.
