Позже Гамар и Сипос побрели на другой берег пруда, чтобы заняться сексом в воде. Я долго сидел в тишине рядом с Зорис. Через некоторое время начали вспоминаться наши с ней свидания на корабле, места, где мы любили друг друга. Мы боготворили уединение и искали уголки, где не было посторонних.
Я снова посмотрел на ее волосы. Лучи рассвета, профильтрованные куполом, казались абсолютно белыми; они отражались в ее черных волосах. Я потянулся, чтобы потрогать их, но Зорис отвела мою руку.
Странно: она, казалось, стала тихой и сентиментальной, медленно допивала водку с задумчивым выражением лица. Несколько секунд я наслаждался тишиной, чистотой момента. Я представлял нас в ее вселенной, в старой латинской поэме, падающими вместе, бесконечно летящими из ниоткуда в никуда. Самое большее, на что мы способны, это протягивать руку, пытаясь достать до проносящегося мимо товарища, кувыркаться в воздухе, как астронавты в невесомости, понапрасну жалея о потере гравитации.
— Хочешь, займемся любовью? — внезапно спросила Зорис.
Не дожидаясь ответа, она добавила:
— Ты все равно предложил бы.
Я пожал плечами:
— Совсем не о том думал.
Но теперь, когда она заговорила об этом, мысль начала казаться неплохой. Я воодушевился. Может, на меня повлиял не прошедший с ночи рабочий запал, энергия все еще требовала выхода. Я снова протянул руку к ее волосам, Зорис опять ее отшвырнула.
— Оставь волосы в покое! — возмутилась она.
— Я всего лишь хотел тебя приласкать, — обиделся я.
Она не ответила, только подтянулась ко мне на животе — мы сидели, скрестив ноги у края пруда — и начала целовать в губы. Мне понравилось.
Мы любили друг друга недолго, почти полностью одетые: Зорис захотела быть сверху. Но лежа, изображая твердую основу для ее движений, я чувствовал себя странно бесплотным. Как будто Зорис, опускаясь на меня снова и снова, на самом деле проваливалась сквозь мое тело. Быть может, оно и к лучшему, такое отрешение, потому что она достигла пика наслаждения дважды, пока я думал о посторонних вещах и парил в облаках, и затем еще раз вместе со мной.
Потом Зорис сразу уснула, а я лежал рядом. Может, задремал на несколько секунд, но сознание продолжало работать. Я рассматривал лицо девушки, маленькие морщинки под глазами, поры на щеках и носу. Этот момент прочно засел в памяти. Свет походил на воду, чистую и тепловатую, освежающую, как холодный душ. Вскоре я встал и вылез через маленькую дверку наружу.
Маска прикрепилась ко рту, и через пару секунд носовые фильтры заняли свое место. Воздух все еще отдавал ночной прохладой, и меня поразило, насколько быстро купол — тот самый, который мы закончили всего несколько часов назад, — начал прогреваться. Кожа приятно озябла. Я побрел к ближайшему нагромождению камней и присел там. Было глупо, конечно, находиться снаружи без надобности и тем самым увеличивать дозу радиации, которую отмечал дозиметр, болтавшийся на комбинезоне. Показания прибора проверяли каждую неделю, и превышение нормы определяло назначение на другую работу. Я бы очень не хотел получить месячный наряд на труд в замкнутом пространстве, мне нравилось быть на улице; но тогда меня заворожило солнце. Оно еще только выбиралось из-за гор.
