— Лесничий? — изумился Уфимцев.
— А что? — Жена подняла голову, взглянула на изменившегося в лице мужа. — Он — не тот человек?
— Да ты знаешь, какие у него плотники? Это же бывшие наши колхозники из Шалашей!
— Ну и что?
— Как что? Они в тяжелое время удрали из колхоза, а теперь я к ним на поклон пойду? Дескать, выручайте, помогите... Никогда этого не будет!
— Ну и живи в этой горнице, — озлилась жена, — а я больше не могу. Уеду вот к маме и останусь там с ребятами на зиму, а ты как хочешь.
Она отвернулась к окну, прижала рукав кофточки к глазам.
— Ну что ты, Аня! — Он подошел, обнял ее, прижал к себе. — Разве я не хочу, чтобы всем нам было лучше? Но нельзя мне этих летунов брать.
— Свою бригаду плотников трогать нельзя, со стороны нанять нельзя, так что же тогда можно? — Она отстранилась от него, встала, поправила волосы. — Хороший человек вошел в наше положение, предложил помощь, а ты...
Уфимцев в отчаянии поморщился, — не знает она, на что толкает его! Лесничий неспроста предложил своих плотников. У них дома остались в Шалашах, по сей день стоят заколоченными, наводя тоску. Так все дело в них. По весне хозяева домов просили разрешения продать их в степь на слом. Уфимцев отказал. Он сказал этим бывшим колхозникам: «Дома ваши, не возражаю, но ломать их, разрушать улицу, не дам. Возвращайтесь и живите, работы в колхозе всем хватит. Ведь почти все шалашовские вернулись домой: и Семечкины и Юшков, и Тулуповы... Или продаете дома колхозу по страховой оценке, иначе их, как бесхозные, сельсовет заберет». Не согласились. Пошумели, покричали и ушли. Особенно надрывался бородач Кобельков — дальний родственник здешнего бригадира. Он кричал: «На мой дом заришься? Не жить тебе в нем, задавит!»
И вот к ним, к этим беглецам, надо теперь ехать, просить их, кланяться.
— Не могу я этих плотников взять, Аня! — повторил Уфимцев. — Нельзя мне с ними дела иметь, стыда перед людьми не оберешься!
— Попроси других, — посоветовала жена. — Съезди к лесничему, поговори, он хороший человек, не откажет... Пойми и ты меня, Георгий, — она подошла, взяла его за борта пиджака, притянула к себе, — ведь третий скоро появится. Надо нам свой угол.
— Ладно, Аня, — согласился Уфимцев. — Поеду... Постараюсь, чтобы к твоему приезду сруб был на фундаменте.
