— Вообще-то я могла бы сделать это и сама, — пробурчала Тори, удивляясь своему внезапно охрипшему голосу.
— Доставь это удовольствие мне, — мягко сказал Алан.
Тори опять подумала, что следовало бы возразить против такого вольного обращения с ней и ее имуществом, но она явно с этим опоздала. Да ей, сказать по правде, и не хотелось этого делать. Ей нравилось смотреть на Алана. Разумеется, она говорила себе, что любуется этим человеком исключительно как художница. Она даже начала размышлять, как бы его нарисовала, но тут же с испугом отбросила эту мысль. Хватит, рисовала уже одного... И все же ее пальцы дрогнули, словно готовы были взять карандаш и сделать набросок. Алан словно почувствовал ее взгляд и обернулся:
— Что это ты так пристально меня рассматриваешь?
— Пытаюсь понять, что у тебя на душе, — нашлась Тори.
— Любовь, конечно. Разве ее можно скрыть? — с пафосом произнес он.
— Да-а, — протянула Тори, — искренности от тебя не дождешься. Похоже, ты крепкий орешек.
— О, меня называли и похуже! — снисходительно ответил Алан.
— Естественно, те, кто знал получше! — парировала Тори.
— А ты остроумная девчонка! — Алан расхохотался и снова погрузился в хозяйственные дела.
Тори же снова принялась его рассматривать, стараясь теперь делать это украдкой. Парень, хозяйничающий у нее на кухне, был отлично сложен, подтянут и мускулист. Впрочем, тот, о ком Тори не хотелось вспоминать, был не менее красив. Да не в красоте дело! Алан завораживал какой-то необычной для городского жителя пластикой движений, напоминавшей грацию дикого зверя. Его движения были вкрадчивы и точны. В нем чувствовалась недюжинная сила, но не было характерной для этой силы неуклюжести. Под тонкой рубашкой мягко перекатывались округлые мускулы... Под шелковистой шкурой ягуара играли мышцы... И грациозная кошечка следила за его приближением, игриво перекатившись на бок и томно потягиваясь. Пряно пахли раздавленные атласным телом цветы...
— Дремлешь, маленькая Тори? Досматриваешь сны, прерванные уколом кактуса? — весело спросил знакомый, как будто бы даже очень давно знакомый голос.
И она поняла, что действительно начала засыпать, уплывать в блаженное забытье, туда, где размываются границы между мирами, где странное и удивительное становится реальным и доступным...
А перед ней уже стояла тарелка с дымящейся яичницей и чашка кофе. Через минуту они с Аланом дружно уплетали вкусный завтрак и наслаждались любимым обоими напитком, больше не отвлекаясь на болтовню и пикировки. Но стоило им утолить голод...
