Вскоре они были в воздухе. Тори чувствовала себя вполне комфортно, особенно после того как убедилась, что Алан прекрасно справляется с управлением. И ей захотелось поболтать.
— Интересно, как это скромный археолог умудрился завести знакомство, да еще близкое, с такой знаменитостью, как лорд Роберт?
— Ты не можешь себе представить, с кем приходится встречаться во время экспедиций. Помнишь, я тебе рассказывал про цыган, с которыми, можно сказать, подружился в Италии? А с Бобби я столкнулся в Мексике. Археология — его хобби. Он снабжает экспедиции деньгами и иногда даже собственноручно что-нибудь раскапывает.
— А чем объясняется его дружеское расположение именно к тебе? Ты благородно одолжил замерзающему в тропиках лорду свой меховой спальник?
— Ага, кошечка опять выпустила свои коготки. Нет, все было гораздо серьезнее. Так, по крайней мере, считает Бобби. Дело в том, что он прикарманил одну штуковину из усыпальницы ацтеков, после чего с ним начали происходить всевозможные гадости. Между прочим, грозившие по меньшей мере серьезными травмами. А поскольку я в это время был рядом, то всячески мешал лорду свести счеты с жизнью во цвете лет...
— Короче, вытаскивал его, как Ушастика, из разных там бурных потоков?
— Примерно так. А когда надоело, объяснил этому чудаку, что он своим поступком, по всей вероятности, схлопотал проклятие ацтеков. И уговорил его вернуть штуковину на место. После чего дело пошло на лад, и мы вернулись в цивилизованный мир целыми и невредимыми. Бобби оказался благодарным парнем и теперь с радостью оказывает мне мелкие услуги.
— В виде проката самолетов, например.
— Вот-вот.
В кабине было очень тихо, слышен был только легкий шум мотора. Тори задумалась, глядя сквозь толстое стекло на белоснежную равнину, расстилавшуюся под ними. Они летели над облаками, и девушке казалось, что самолет едет, словно автомобиль, по заснеженному полю. Она ни разу не была на севере и подумала, что это, должно быть очень красивое зрелище, когда все вокруг покрыто белоснежными хлопьями — земля, деревья, дома. Мысль о снеге напомнила ей фразу, которую она сказала Алану в запальчивости — о том, что она захочет его близости, когда в Майами четвертого июля пойдет снег. Кажется, с этого момента прошло всего два дня, на дворе июнь, а в Майами, скорее всего, дождь. Но она уже разрешила ему прикасаться к ней, и была этому рада. Тори чуть не застонала вслух, вспомнив, как его руки нежно сжали то местечко, которое сейчас так удобно расположилось в кожаном кресле. При мысли, что все это будет иметь продолжение, ее окатило жаром. Вместе с этим сладостным приливом пришло ясное и радостное понимание, что она действительно любит этого чудесного рыжего парня. Любит по-настоящему, всей душой, всей своей женской сущностью, которая наконец проявилась в ней, словно только и ждала этой встречи. И Тори украдкой потрогала золотое колечко, которое соединило их навеки.
