Луиза встает и идет в дом. На лавочке возле дома сидит ее тесть — старенький сухой Магомед. Он костлявый, как сушеная рыбешка.
Говорит об убитых сыновьях. Кулачок с тростью дрожит.
— Проклинаю себя, что не отдал сыновей Масхадову. А ведь приходили же, звали, оружие давали. Почему не отдал? Я думал: зачем воевать, война, может, скоро кончится. У нас надежда была… Я себя теперь ненавижу за то, что не отпустил ребят в горы воевать. Если им суждено было умереть, они умерли бы как мужчины. Защищаясь. Воюя. А их зажарили, как баранов. Вон у меня еще сыновья растут, я их в горы отдам. Пусть Аслан (Масхадов. — Авт.) забирает их! Там они в надежном месте. Все, что от меня надо, я теперь сделаю. Кого Аслан попросит из наших, отдам — Аллах свидетель! Пусть приходит, забирает. У меня уже ни на что нет надежды.
Из дневников
11 июля 2003 г.
Слушала сейчас его голос, записанный на пленку. Как логично все, господи!
«Кого попросят — отдам. Пусть Аслан забирает!»
Так ведь придет и заберет. И исчезнет эта юная вдова, потому что идти ей больше некуда — к родителям не вернется, тесть скажет: «Пришел твой черед отомстить». Умирать не хочется, и уходить в горы к боевикам — тоже. Но что она сделает? Кто ее спросит?
Год она ест чужой хлеб. Год она одна, льет слезы ночами. Год она вспоминает, как кричала, «чтобы он знал, что я вместе с ним».
Еще полгода, и Луиза поймет, что ее жизнь не имеет смысла и что надо отомстить за мужа. Она все равно не захочет умереть. Но ее заберут, накрутят так, что она вообще забудет, как ее звать и кто она такая. И потом — отвезут, запустят в толпу и взорвут.
Ее воля уже сегодня молчит. Еще чуть-чуть — и она станет марионеткой в руках какого-то кукловода.
Глава 7
Остановите мужчин!
Я кричу: остановите их! Не женщин — мужчин, убивающих и этих женщин, и нас с вами.
Остановите тех, кто приходит за ними с оружием в руках и уводит за собой. Остановите тех, кто рыщет по всей Чечне и ищет тех, у кого болит сегодня сердце и ранена душа.
Они не остановятся сами.
Им плевать, на жизнь своих же соотечественниц — сестер, матерей, вдов.
Они считают их за пушечное мясо и посылают, обвязанных взрывчаткой, в толпу ни в чем не повинных людей.
Им плевать на нас, на наши жизни и наше будущее. Они считают нас строительным материалом, из которого они делают историю.
Ни у «живых бомб», ни у нас нет выбора.
Погибнут все.
Наши спецслужбы твердят, что спастись от камикадзе невозможно. Нужно только постоянно озираться в толпе и быть начеку. Но как жить — все время озираясь и боясь?
