Какой выбор? Смерть — куда ни взгляни.
… Когда мы прощались, Зарема украдкой спросила меня:
— А можно я звонить тебе буду? Мне так плохо, даже друзей нет!
Я удивилась, но телефон написала.
С тех пор прошел год, но она частенько звонит мне и пишет. Признаться, мне тяжело с ней о чем-то говорить. Ну какие у нас общие темы?
Я знала, что после того, как ее выпустили из УВД, она уезжала в Астраханскую область — к тетке. Мать ее не приняла обратно — мол, «весь род опозорила». В астраханской деревне она долго не просидела — скучно, делать нечего, все вокруг чужое.
Поехала в Хасавюрт — город дагестанский, но граничащий с Чечней. Устроилась в кафе на трассе. Вроде как — официанткой.
Звонит мне:
— Юля, так страшно, за мной вчера приезжали какие-то люди в камуфляже, искали меня, так я в подсобке пряталась. Убить, наверное, хотят.
Я ей:
— Зарема, что ты вообще делаешь в Хасавюрте, беги оттуда — в Астрахань, куда угодно. (Еще когда Зарема сидела в следственном изоляторе, ее «возлюбленный» предлагал три тысячи долларов охраннику, чтобы тот вывел ее во двор и дал пристрелить. Ведь Зарема — оставшийся в живых свидетель, всю банду выдала с потрохами, объявив тем самым на них охоту. Сами милиционеры при мне называли ее «сукой» — за то, что все же собиралась покрошить столько народу. Словом, выжившая Зарема имела немало желавших ее смерти.)
Через две недели звонит:
— Юля, знаешь, кто навел тех, в камуфляже, на меня? Мать. Они меня искали, и она сказала, где я. Так и сказала им: «Убейте вы ее в конце концов и не трогайте нашу семью».
Плачет. Отца родного нет, его — русского, кстати, — убили еще в начале войны. Мать вышла замуж во второй раз, родила еще одного ребенка начала «новую жизнь». Зеленоглазая Зарема — как бельмо на глазу.
Потом она стала звонить мне глубокой ночью.
— Привет, ты не спишь?
— Сплю, — честно признавалась я.
— А я нет. Мне так плохо, Юля, так одиноко, — и в трубке раздавался мужской пьяный смех.
Каждый раз она звонила мне с разных номеров, и каждый раз ночью, и каждый раз рядом слышался мужской смех.
Зарема стала проституткой.
Признаться, я понимала, чем дело может кончиться, еще тогда, в июне 2002-го, когда она сидела передо мной, броская, красивая, с округлыми формами — расцветающий цветок; женщина, отведавшая плотской любви и уже привыкшая «спать со всеми ними».
Последний ее звонок, месяц назад:
— Юля, мне страшно. Менты ко мне цепляются, забирают постоянно.
— За что, Зарема?
— Не знаю, за что, — раздраженно, в отчаянии отвечает она. — Всем от меня что-то надо. Козлы…
