Вашим
А. Чеховым.
Что у вас в театре делает Иван Цингер?>*
На конверте:
Москва. Ольге Леонардовне Книппер.
У Никитских ворот, д. Мещериновой.
Чеховой М. П., 14 февраля 1900>*
3045. М. П. ЧЕХОВОЙ
14 февраля 1900 г. Ялта.
14 февр.
Милая Маша, на могильной плите надо написать:
Павел Георгиевич Чехов 1825-1898
Т. е. год рождения и смерти. Год рождения записан отцом собственноручно, и запись эта хранится у меня. Чем проще плита, тем лучше.
В Ялте было тепло и так себе, а теперь опять холодно. Ты говоришь, что я пугаю своими отъездами>*, но что же делать, если по временам мне необходимо уезжать…
Я долго не получал писем. Получал письма только от таких особ, как>* умилительная Веселитская и либерально-строгая А. Ф. Линтварева (Бурлей). Но на днях вдруг привалило, получил из Москвы сотню писем. Прислала письмо Гургуля, очень талантливое>*, хотя и безграмотное. Она пишет, что Ольга Леон<ардовна> сказала ей, будто она очень любит Немировича, а меня не любит вовсе. Затем Вишневский прислал фотографии, снимки «Чайки». Из семи карточек пять изображают персону самого В<ишневского> (это очень интересно!), а на двух изображена группа с О<льгой> Л<еонардовной>. Великая актриса, судя по этим карточкам, пополнела и похорошела, завидую Немировичу.
Об участке в Гурзуфе>* расскажет тебе доктор П. П. Розанов, который теперь в Москве.
Будь здорова. Дома всё благополучно.
Твой Antoine.
Повидайся с Мейерхольдом и убеди его провести все лето где-нибудь южнее Москвы. Лучше всего ему прожить лето в Крыму и на Кавказе. Иначе он истреплет свое здоровье.
Пешкову А. М. (М. Горькому), 15 февраля 1900>*
3046. А. М. ПЕШКОВУ (М. ГОРЬКОМУ)
15 февраля 1900 г. Ялта.
15 февр.
Дорогой Алексей Максимович, Ваш фельетон в «Нижегор<одском> листке»>* был бальзамом для моей души. Какой Вы талантливый! Я не умею писать ничего, кроме беллетристики, Вы же вполне владеете и пером журнального человека. Я думал сначала, что фельетон мне очень нравится, потому что Вы меня хвалите, потом же оказалось, что и Средин, и его семья, и Ярцев — все от него в восторге. Значит, валяйте и публицистику, господь Вас благословит!
Что же мне не шлют «Фомы Гордеева»?>* Я читал его только урывками, а надо бы прочесть все сразу, в один присест, как я недавно прочел «Воскресенье». Всё, кроме отношений Нехлюдова к Катюше, — довольно неясных и сочиненных, всё поразило меня в этом романе силой и богатством, и широтой, и неискренностью человека, который боится смерти, не хочет сознаться в этом и цепляется за тексты из свящ<енного> писания.
