Вы познакомились с писательницей?>* Воображаю, какие позы Вы принимали перед ней, чтобы скрыть, что у Вас кривой бок. Кстати сказать, весной она будет в Ялте, вот и Вы бы приехали с ней, раз Вы уже условились путешествовать вместе. В Крыму весной очень хорошо.
Мне не нравится, что вы живете в «Гельсингфорсе». Ведь есть же мебл<ированные> комнаты и почище. Наконец можно квартиру нанять. Жить в «Гельсингфорсе» — это дурная привычка, которая не кажется Вам дурной, пока Вы живете в нем, но стоит Вам неделю-другую пожить в другом месте, как Вам «Гельсингф<орс>» станет так же противен, как мне.
Где Варя? Что она?
Свою фотографию я пришлю Вам>*, когда местный фотограф приготовит снимки. Меня здесь снимают часто, но фотографий мне не дают.
Вы пишете, что уедете в Бердичев>*. Разве Вы бежите с кем-нибудь из редакции «Курьера»? С Коновицером? Да?
Лика, мне в Ялте очень скучно. Жизнь моя не идет и не течет, а влачится. Не забывайте обо мне, пишите хотя изредка. В письмах, как и в жизни, Вы очень интересная женщина. Крепко жму руку.
Ваш А. Чехов.
Если видаетесь с Гольцевым и Коновицером, то поклонитесь им. И Ольге Петровне непременно поклонитесь.
Чехову М. П., 29 января 1900>*
3025. М. П. ЧЕХОВУ
29 января 1900 г. Ялта.
Милый Мишель, отвечаю на твое письмо>*.
1) В Торжке я не был ни разу в жизни и никогда из Торжка никому телеграмм не посылал. Выехал я из Петербурга иа другой день после представления «Чайки», провожали меня суворинский лакей и Потапенко.
2) О том, что я продаю Марксу сочинения>* и на каких условиях, — Суворину было известно в подробности. На прямо поставленный вопрос, не желает ли купить он, он ответил, что у него денег нет, что покупать мои сочинения ему не позволяют дети и что больше того, что дает Маркс, никто дать не может.
3) Аванс в 20 тысяч — это значит купить произведения за 20 тысяч, так как я никогда не вылез бы из долга.
4) Когда с Марксом было кончено, то А. С. написал мне, что он очень рад совершившемуся, так как его всегда мучила совесть, что он дурно меня издавал.
5) Разговора о направлении «Нов<ого> времени» в Ницце не было>*.
6) «Отношения», о которых я писал тебе (об этом, конечно, не следовало бы откровенничать с С<увориными>), особенно стали изменяться, когда А. С. сам написал мне, что нам писать друг другу более уже не о чем.
7) Полное собрание моих сочинений начали печатать в типографии, но не продолжали, так как всё время теряли мои рукописи, на мои письма не отвечали и таким неряшливым отношением ставили меня в положение отчаянное; у меня был туберкулез, я должен был подумать о том, чтобы не свалить на наследников своих сочинений в виде беспорядочной, обесцененной массы.
