— Не знаю, — беззаботно откликнулся Квигин. — Но будет интересно — это точно!
Ястреб, казалось, согласился с ним — он коротко свистнул, взлетел, покружил над шаром и неторопливо полетел навстречу закатному солнцу. Он летел медленно, несколько раз возвращался, поджидая их, — в общем, провожал.
Квигин снова свистнул, и ястреб начал набирать высоту, поднимаясь к первой вечерней звезде. Друг зверей проследил, как легко и без всяких усилий парит птица, потом повернулся к баллону и принялся делать какие-то ритуальные пассы руками.
Пол зачарованно наблюдал, как тени внутри баллона приобрели легкий оранжевый оттенок и замельтешили. В полном молчании шар стал подниматься вверх, за ястребом, в ночное небо.
— Кажется, я наконец разобрался с этим шаром, — объявил Квигин, совершенно счастливый. — Смотри, вон еще один ястреб, а вон там вроде бы орел…
Джулия издала протяжный, мучительный крик, вернувшись к чувствам Тряпичной ведьмы. Обычно при возвращении у нее возникало ощущение чего-то неестественного и даже нечистого, но на этот раз ее буквально пронзила боль, и она видела лишь смазанные, нечеткие образы сквозь глаза ведьмы.
Боль медленно отпускала, и туман перед глазами рассеивался. Джулия снова ощутила знакомые неуклюжие конечности и притуплённые чувства Тряпичной ведьмы, а потом и чужие мысли ворвались в ее сознание, холодные и жалящие.
— Больно, Джулия? Но это не я причиняю тебе боль. Я не бываю сурова с теми, кто хорошо служит мне.
Джулия не ответила. Она ждала, пока стихнет тупая боль в голове и зрение прояснится. Она смутно чувствовала, что Тряпичная ведьма довольна ею, и это пугало. Что она могла сделать такого, что помогло ведьме?
Постепенно картинка перед глазами прояснилась, Джулия увидела узкую проселочную дорогу, по бокам которой тянулись зеленые поля, обсаженные редкими деревьями. Дорога, петляя по огромной пустоши, заросшей бурым низкорослым кустарником, бежала к большой расселине в скалах — изрезанному ущелью, где по грязно-белому камню струилась зеленоватая вода.
Тряпичная ведьма пристально вглядывалась в это ущелье, и Джулия, само собой, делала то же самое. Но она не могла заглянуть в проход, где дорога терялась между белыми отвесными стенами.
И только тогда Джулия сообразила, что уже ночь. Вместо солнца над ущельем низко нависла неполная луна. Она нависла почти над самой расселиной, но не заглядывала внутрь и не освещала ее глубину.
Тряпичная ведьма повернула голову, при этом из складок шеи вылезла солома, и Джулия увидела, что ведьма стоит на дороге одна. Правда, в тени деревьев сновали гварульхи, а чуть поодаль, словно деревья-великаны, застыли ангарлинги. В темноте таилась еще одна тень. Тряпичная ведьма поманила ее, и фигура выступила на свет. Джулия узнала Ороча и искренне понадеялась, что он не совершил очередной промах. Ей совсем не хотелось видеть, что у него под просмоленными бинтами.
