В дверь позвонили, эхо трех мелодичных нот долго висело в воздухе. Энди не обратила на них внимания.
— …с тем, кто тебе нравится. Но целоваться с мальчиком по-настоящему в двенадцать лет еще слишком рано. Вот видишь, Дженнифер уже тринадцать! Да, понимаю… И все-таки, на мой взгляд, тебе еще рановато. В каком возрасте?.. Это зависит от ряда причин, дорогая: от того, насколько девочка знакома с мальчиком, насколько она способна отвечать за свои поступки…
Звонок в дверь повторился. Энди собралась с силами, чтобы не броситься к двери. Гораздо важнее в эту минуту было дать совет дочери.
— Словом, от многих причин. Прежде чем целоваться, надо как следует подумать — подумать о многом! И желательно подольше! Поцелуй — серьезное дело, и… рыбалка? Но при чем тут… Да, да, конечно! С дедушкой можно, дорогая. Знаю, временами он бывает вспыльчивым. Прежде чем повесить трубку, пообещай мне одну вещь, ладно? Пообещай, что будешь только упражняться в поцелуях — по крайней мере до конца недели, а в выходные, когда я приеду, мы как следует поговорим об этом. Да, обязательно приеду! Желтый сарафан с бантиками? Да, помню. Хорошо. Я тоже люблю тебя, детка!
Голосок в трубке смолк. Энди осторожно повесила трубку. Дочь взрослела слишком быстро! Еще неделю назад Эмили была способна говорить лишь о новом бесподобном платье для Барби. Сейчас темой разговора стали поцелуи. Следующего звонка от дочери Энди ждала уже с тревогой.
Три ноты у входной двери прозвучали вновь — громко и нетерпеливо, и Энди вдруг вспомнила, кто стоит на крыльце. Она торопливо сбежала вниз по лестнице, грохоча ботинками по ступенькам и нервничая, как школьница, боясь, что гость передумает и уйдет, не дождавшись ее.
Джим стоял с плоской коробкой из пиццерии в одной руке и бутылкой красного вина в другой. Он успел принять душ, побриться и переодеться в чистую белую футболку, потертые джинсы и коричневую кожаную куртку и теперь выглядел словно крутой парень из рекламного ролика.
Энди вздохнула и прислонилась к дверному косяку.
— Привет, — произнесла она и улыбнулась.
— Привет, — отозвался он, окидывая ее таким взглядом, что по телу Энди пробежал трепет. — А я уж было подумал, что ты до сих пор сердишься.
Энди удивленно заморгала.
— С какой стати?
Джим поднял бровь.
— Сегодня днем ты была не в себе.
— Я злилась вовсе не на тебя!
— Тогда, может быть, ты впустишь меня, пока пицца не остыла?
— Разумеется, входи! — Она отступила и вдохнула запах его лосьона после бритья. А вот она не успела переодеться! Энди почувствовала себя настоящей замарашкой рядом с великолепным красавцем мужчиной. — А пиццу мы поставим в духовку, чтобы разогреть! — Она взяла у Джима коробку и направилась по коридору к кухне. Включив духовку, извлекла из ящика стола штопор.
