«Могла. Она вполне могла это сделать, – говорил себе Роджер, снова возвращаясь из магазина на Шафтсбери–авеню. – Убежден, что могла, но хочу надеяться, что не сделала, потому что она нравится мне. Он не смог бы иметь за душой такое, не выдав себя. Она – смогла бы. Значит, вопрос надо ставить так: могла ли она проделать все таким образом, чтобы он не успел ничего понять? Пока спал, к примеру? Рискованно, мягко говоря. Кроме того, он утверждает, что она была в постели, когда наверху все летело вверх дном. И если он говорит правду, значит, у нее алиби. Но прочное ли это алиби?» Тут Роджер очнулся, обнаружив, что бормочет себе под нос, стоит посреди тротуара, а под мышками у него две большие картонки.
Он купил то платье, которое они выбрали, и еще одно, бархатное, цвета ночного неба; он в ногах валялся у миссис Эннисмор–Смит и купил два гарнитура белья вместо одного; он накупил чулок, шарфов, сумочек и множество других аксессуаров, – все плыло, как в тумане; он, наконец, купил три шляпки. Хорошо еще, что он сейчас зарабатывал больше, чем мог прожить.
Он подозвал такси, уложил в него картонки, дал шоферу свой адрес и велел передать картонки портье, пусть тот отнесет их наверх, в его квартиру. Щедро расплатившись, он быстро пошел по направлению к Кембридж–серкус. Он не думал, куда несут его нога. Быстрая ходьба помогала думать, а ему просто необходимо было поразмышлять о миссис Эннисмор–Смит. Она привела его в глубокое волнение.
Быстро и бесцельно он прошагал довольно значительное расстояние, но вдохновение не снизошло на него. Дело не пошло дальше мысли о том, что алиби миссис Эннисмор–Смит может рухнуть, и ему было грустно от этого. Гораздо охотней он распростился бы с алиби мистера Бэррингтон–Брейбрука, но оно казалось прочней железа.
Он рассеянно взглянул на название улицы и понял вдруг, что находится в нескольких минутах ходьбы от «Монмут–мэншинс».
«Миссис Бэррингтон–Брейбрук! – подумал он. – Вот у нее–то, сколько я знаю, нет никакого алиби. А потом еще эта Деламер. Какой смысл рассуждать о миссис Эннисмор–Смит, если я даже не видел других. В конце концов, если говорить о физической силе женщин, чем не кандидатура миссис Бойд? По крайней мере, они были в дурных отношениях. Ничего себе дельце! Столько подозреваемых, и все под сомнением, даже, слава богу, миссис Эннисмор–Смит».
Поднимаясь по лестнице, он вспомнил, что не снял свой американский камуфляж, и решил оставить все как есть. Кто–то ведь упоминал, что миссис Бэррингтон–Брейбрук заокеанского происхождения.
