Отлично. Мы остановились на том, что единственный способ примирить беглеца с будильником – это признать, что его появление на улице ничуть не случайность, а сознательный ход.
Это означает, что беглец был подручным убийцы. Ну я почему нет? В жизни случаются и более странные вещи, чем убийца с подручным. По крайней мере, этим устанавливается, что беглец – не убийца. Больше того, это объясняет, почему ему вздумалось лезть на стену вместо того, чтобы выйти в дверь. Сам преступник наверняка разведал окрестности, помощник мог этого и не сделать.
Нет, это не годится. Миссис Эннисмор–Смит – а под миссис Эннисмор–Смит Роджер имел в виду преступного обитателя «Монмут–мэншинс», на которого покуда указывали обстоятельства, – итак, миссис Эннисмор–Смит прекрасно знала о двери в стене. С ее вниманием к деталям невозможно представить, чтобы она не рассказала о двери помощнику и тому не пришлось бы выставлять себя напоказ, перелезая через стену. Так что…
Здравый смысл Роджера снова взбунтовался, и на этот раз Роджер не смог к нему не прислушаться. Ты глупец, сказал ему здравый смысл, и Роджер кивнул, соглашаясь. Главное назначение подручного – привлечь к себе внимание, и ничего больше! Мы ведь доказали уже, к совершенному собственному удовольствию, что, этой ночью никто не мог незамеченным выбраться из «Монмут–мэншинс» – ни убийца, ни подручный убийцы. «Монмут–мэншинс» этой ночью был недоступней средневекового замка. Следовательно, подручный никогда не был в стенах этой крепости. Единственное, что ему пришлось сделать, и единственное, в чем состояла его задача (принимая во внимание, что у миссис Эннисмор–Смит хватило духу выполнить основную работу), – это устроить так, чтобы кто–то видел, как он перелезает через стену в переулок и как сумасшедший бежит по окрестным улицам прочь от «Монмут–мэншинс» ровно в 1.20 пополуночи в среду. Кто ж найдется такой толковый и даже сверхтолковый, кто бы понял, что Убийство вовсе не совершалось в 1.20, что беглец в нем не повинен и что алиби жены, обеспеченное ничего не подозревающим и готовым подтвердить его под присягой мистером Эннисмор–Смитом, полностью рушится?
«Разумеется, никто, – с удовольствием ответил себе Роджер Шерингэм, – за исключением разве что Роджера Шерингэма».
Он допил пиво и снова направился в кладовую за новой порцией. В этот вечер он продвинулся дальше, чем за все время с начала расследования, и с присущей ему скромностью отнес свой успех на счет пива.
